– Показалось! – с плохо скрываемым раздражением ответил Коновалов и резко убрал руку с шинели. – А ты… ты всегда будешь не готова на большее? Всегда?

– Товарищ старший лейтенант, очень прошу Вас. Давайте прекратим этот разговор! – взглянув на лицо Ивана, Татьяна увидела на нём гримасу отчаяния и решила хоть как-то смягчить ситуацию. – По крайней мере, сейчас прекратим, хорошо? Война идёт, а мы ещё задание никак не выполним.

– Ясно, – пробормотал Коновалов. – Небось своему Вилору совсем другие слова говоришь.

– Иван! – Таня резко повысила голос. – Что Вы себе позволяете обо мне думать? У нас со Скубжевским чисто товарищеские отношения. Да, мы хорошо знаем друг друга, но это из-за совместной учёбы в разведшколе. Вот и всё. Извините, мне сегодня надо будет передать радиограмму в центр, её ещё нужно подготовить.

– О Скубжевском будет в радиограмме?

– А что о Скубжевском? Он что, провалил задание или к немцам перешёл на службу? Нет. Если о вчерашнем, то мне самой его поведение не понравилось, но считаю, что тут нет никаких оснований для информирования центра.

– Ясно, младший лейтенант Сёмина. Вам виднее. Раз нет оснований, то и нет, – с напускным безразличием произнёс Коновалов. – Вот только не обжечься бы с этим твоим Скубжевским. Смотри не пожалей потом, что так поступаешь.

Коновалов вышел из землянки.

Таня принялась нервно глотать остывший вчерашний чай из стоявшей на столе алюминиевой кружки. Она и не заметила, как в землянке появился Вилор. Лицо Скубжевского было крайне бледным, но во всём остальном он, похоже, смог с собой совладать.

– Доброе утро! Через полчаса радиосеанс?

– Через 28 минут, – взглянув на часы, нарочито точно ответила Татьяна и подумала: «А он, пожалуй, действительно боится, что я в центр сообщу. Тут, наверное, в чём-то Иван прав».

– Вот, передай это в центр, – Скубжевский вручил своей напарнице небольшой густо исписанный листочек.

Таня пробежала глазами текст. Вилор сообщал, что получить информацию об объекте Z от «языка» не удалось, вероятность взять нового «языка», владеющего нужными сведениями, минимальна, а потому просил для себя разрешения непосредственно направиться в райцентр и дальше действовать по обстоятельствам.

Девушке показалось, что Скубжевский, собираясь идти в посёлок, чуть ли не в сам немецкий штаб, хочет этим поступком реабилитировать себя за вчерашнее. Но она не могла не согласиться с Вилором в том, что вариант с «языком» отпадает и нужно искать что-то другое. Возможно, даже очень рискованное, но время поджимает.

– Хорошо, сейчас зашифрую.

– Что-нибудь ещё предлагаешь передать в центр? – Скубжевский не смог до конца подавить дрожь в голосе.

– Нет. Считаю, что всё написано полно и исчерпывающе. Передам в таком виде, – спокойно, но подчёркнуто холодно и официально ответила Татьяна.

Скубжевский ушёл, чувствуя себя лишним. Девушка приступила к шифрованию сообщения. Когда работа была закончена, да сеанса связи оставалось ещё 8 минут. Надо было включить рацию, проверить настройки частоты и ждать наступления нужного момента. Все эти действия у Татьяны были доведены до автоматизма. А когда руки действуют автономно от головы, то в эту самую голову начинают проникать всякие посторонние мысли. И даже очень неподходящие. Как сейчас, когда перед глазами Тани возник смутный, расплывчатый образ Курта Зайдлица, покорно ждущего своей участи с подрагивающими, словно в тике, плечами.

– Сгинь, сгинь навсегда, – прошептала Таня.

Усилием воли ей удалось стереть, словно ластиком, сгорбленную фигурку из памяти. Палец, тот самый палец, который вчера чувствовал мертвенный холод спускового крючка, начал посылать в эфир точки и тире. Без всякой дрожи. Это важно, поскольку в центре знают её почерк.

Закончив передачу и сняв наушники, Татьяна удовлетворённо улыбнулась: «Всё нормально. Я смогла и дальше смогу».

Ответа центра надо было ждать завтра в это же время. А сегодня, получается, совсем нечем заняться. Таня почувствовала, что её снова клонит в сон. «Странно, я же спала часов 12. Вообще не помню, когда столько спала. До войны разве что… Ладно, полежу ещё часика два-три, всё равно сегодня никаких заданий не будет».

Она натянула на себя шинель до подбородка и почти мгновенно заснула.

В поступившей на следующий день радиограмме было дано разрешение на проведение активных разведывательных мероприятий в райцентре с правом действовать в соответствии с оперативной обстановкой. При этом центр ещё раз настоятельно подчёркивал, что информация о характере деятельности объекта Z и точном месте его расположения нужна в предельно сжатые сроки.

– Всё ясно, – сухо произнес Вилор, прочитав протянутый Таней листочек с расшифрованной радиограммой. – Завтра пойду в посёлок. Ждать больше нельзя.