От выбивания ковра у Пети поползло вверх настроение. К тому же бодро идущий процесс генеральной уборки позволил избежать вопросов родителей о том, что нового в школе. Сегодня вести разговоры на эту тему было ох как некстати.

Пообедав и сделав на радостях домашнее задание по любимой физике, Петя отправился в Дом пионеров. В кружок он ходил уже второй год, особыми успехами не блистал, но норму четвёртого разряда выполнил в первом же зачётном турнире. Сейчас Михаил Аркадьевич вёл подготовку к организации нового турнира, в случае успешного выступления в котором можно было рассчитывать и на третий разряд. Квалификационные требования были таковы, что в турнире должны участвовать несколько третьеразрядников. Такие в кружке были, но в основном девятиклассники и даже десятиклассники, занимавшиеся у Михаила Аркадьевича несколько лет и сейчас приходившие изредка. В десятом классе времени на шахматы не остаётся, надо уже об институте подумывать, и не просто подумывать, а всерьёз готовиться ко вступительным.

Был, правда, ещё один третьеразрядник. Совсем мелкий, пятиклассник. Вундеркинд, как его про себя именовал Петя. Он появился в кружке примерно в одно время с Проскуряковым, но сумел уже выполнить норму третьего разряда. Мальчик этот был спокойный, сосредоточенный. В миру Вундеркинда именовали Павликом Воробьёвым. Петя с ним особенно и не общался – слишком маленький, всего пятый класс. Для семиклассника просто несолидно иметь с таким дело.

Но главное было в другом. Петя трижды до этого играл с Павликом и все три раза проиграл, причём один раз даже белыми фигурами. Было невыносимо обидно: какой-то пятиклассник невозмутимо и методично раз за разом заставлял Проскурякова признавать поражение. И побеждал Павлик заслуженно, без мухлежа, – он просто играл сильнее.

И вот сегодня, неожиданно для Пети, Михаил Аркадьевич предложил ему снова сыграть с Воробьёвым.

– Ребята, квалификационный турнир организуем в ноябре – декабре, – оповестил руководитель кружка. – А посему тем, у кого четвёртый разряд, надо начинать серьёзно готовиться. Буду стараться на каждом занятии каждому найти партнёра среди третьеразрядников.

Далее Михаил Аркадьевич начал составлять пары, одной из которых назвал «Проскуряков – Воробьёв».

Оба мальчика не выразили бурной радости по этому поводу. Петя больше всего боялся проиграть пятикласснику в очередной, уже четвёртый раз в жизни. Вот сыграть бы с десятиклассником, тут и поражение потерпеть совсем не обидно! Проскуряков посмотрел на лицо своего соперника, деловито усаживающегося за стол с расставленными на доске фигурами, и уловил какую-то струнку холодной неприязни к себе. А может быть, это только так показалось. Павлик был, как обычно, молчалив, сосредоточен и внешне совершенно корректен. Он обернулся к стоявшему неподалеку Михаилу Аркадьевичу и ровным, без каких-либо интонаций голосом спросил:

– А кто играет белыми?

– Проскуряков, – ответил тренер. – Ребята, ещё раз повторяю, я ведь это уже говорил. Когда я называю пару, то первым называю того, кто играет белыми. Всем это понятно? Прошу запомнить на будущее.

Игра началась. Петя решил разыграть испанскую партию. И не просто испанскую партию, а свой любимый разменный вариант.

Все шахматисты, по его твёрдому убеждению, делились на две большие категории. Одни любят рисковать, обострять игру, идти вперёд, даже жертвовать пешками, а порой фигурами для того, чтобы захватить инициативу и провести атаку. Вторые, напротив, уделяли первостепенное внимание обороне, предпочитая журавлю победы в небе надёжную синицу-ничью в руках. Себя Петя безоговорочно относил ко второй категории. Чем плоха ничья? Ну, не добился победы и ладно. Главное – не проиграл! Оборону же легче вести, когда на доске поменьше фигур, особенно обладающих большими возможностями. Чего только ферзь стоит: мало того что по горизонтали и вертикали ходить может, так ещё и по диагонали ему разрешается двигаться. Крайне опасная фигура, особенно в руках таких сильных игроков, как Павлик.

Разменный вариант испанской партии не случайно носил такое название. Он позволял уже в самом начале разменять ферзей и ещё кое-что. На доске стало посвободней и попроще. «Меньше народа – больше кислорода», – облегчённо вздохнул Петя.

Но облегчение оказалось недолгим. Павлик Воробьёв как раз всю последнюю неделю дома разучивал различные варианты испанской партии по пособию о шахматных дебютах и, судя по всему, преуспел в этом занятии. Разменный вариант ему не очень нравился, но Павлик подходил к игре фундаментально: раз такой существует, да ещё и часто применяется, надо его хорошенько изучить. Как следствие, он сейчас начал чёрными перехватывать инициативу и неспешно, но планомерно сдавливать позиции белых словно тисками. Петя занервничал, страх четвёртого поражения начал о себе явственно напоминать. Он то и дело переводил взгляд с доски на Павлика и назад, пытаясь разгадать, где соперник предпримет наступление. Воробьёв оставался невозмутим, но в его глазах запрыгали озорные чертенята удачи.

К тридцатому ходу у чёрных были целых две лишние пешки. Итог игры сомнений не вызывал – довести партию до победы для чёрных было лишь делом техники, а уж техники Павлику не занимать. Петя лишь смог осуществить наименее болезненный для своей психики вариант поражения. Он не сдался, а просто просрочил отведённое на партию время. Красный флажок на его половинке шахматных часов упал, что означало присуждение победы сопернику.

Мучительно краснея, Петя протянул Павлику руку и поздравил его с победой. За такими жестами, как обязательное рукопожатие перед началом игры и по её окончании, когда руку подаёт проигравший, Михаил Аркадьевич следил очень внимательно. Кружковцы к этим ритуалам быстро привыкли и с удовольствием их соблюдали. Приятно ведь делать так же, как делают международные гроссмейстеры, начиная с самого чемпиона мира.

Аракелов, увидев, что партия закончилась, подошёл к мальчикам:

– Павел, поздравляю! Хорошо поработал над испанской партией. А ты, Пётр, не расстраивайся особо, просто сделай правильные выводы. Проанализируй, где были самые первые твои промахи сегодня. Ребята, сделайте совместный разбор партии. Это я ко всем обращаюсь, кто уже закончил!

После того как проигрыш стал свершившимся фактом, у Проскурякова словно упала гора с плеч. Бояться сегодня было уже нечего, и он совершенно искренне попросил Павлика показать совершённые в игре ошибки.

– Смотри, вот на 15-м ходу мне совершенно непонятно, зачем ты двинул эту пешку, – Воробьёв начал расставлять на доске позицию.

– А ты как бы сыграл?

– Надо подумать, точно не знаю, но я ожидал от тебя вот такого хода ладьёй.

Мальчики углубились в обсуждение возникающих вариантов, а по окончании сегодняшнего занятия кружка продолжили обмениваться мнениями, стоя на улице.

– А ты где живёшь? – неожиданно спросил Петя.

– Да тут недалеко, в районе Кирова, во дворах.