– Лера, что? Я уже все. Ты как? – спросил он отрывисто. Он, видимо, берег меня, не называя вещи своим именами, но черное не станет белым от таких полумер.

– Как я? А как я могу себя чувствовать, зная, что собираюсь скрыть убийство?!

– Это единственный выход, – вздохнул Марат. – Я все сам сделаю. Ты отвернись, когда я его потащу, а потом иди в машину.

У меня не было сил сопротивляться. Я отвернулась и шагнула к стоящему в паре шагов дереву, прислонилась к нему, стараясь отключить все органы чувств. Но это было невозможно. Я слышала каждое движение Марата, осязала все его действия. Скрипнула дверца багажника, потом раздались глухие шаги вперемежку с тяжелым дыханием. Короткая пауза, после которой я услышала звук падения тела. Потом Марат взял лопату, чтобы закопать яму.

– Подожди!

Я еще не успела оформить свои мысли в слова, но уже протягивала нащупанную в кармане зажигалку Марату.

– Надо сжечь его.

***

Сказала и ужаснулась своим словам. Теперь я точно нарушаю закон. До этого момента безучастно наблюдала за действиями Марата, а теперь помогаю ему скрыть все возможные следы преступления. Убийца, преступница. Заслуживаю смертной казни, пусть она даже и запрещена законом. Самолично я себя казнила в ту самую секунду, когда лунный свет обнажил в моей руке маленький невинный предмет, который рождает пожирающее пламя. А оно уничтожит все улики и зацепки, которые могут привести ко мне. Мысли лихорадочно закрутились в голове. Правильный ли это шаг? Нет ли других свидетелей, о которых мы не знаем? Достаточно ли будет просто уничтожить тело?

От этих мыслей передернуло.

– Сжечь? – ошеломленно спросил Марат.

– Ну конечно. Представляешь, сколько на нем частичек моего тела? Одного волоска хватит, чтобы связать нас воедино.

– Ты права. Слушай, Лер, тебе не нужно все это видеть. Иди в машину, – предложил Марат, взяв в руки зажигалку и начав высекать из нее огонь.

– Нет, я должна. Я виновата во всем, – стала я настаивать, завороженно глядя на искорки, разбавляющие ночную тьму.

Вздохнув, Марат стал на меня наступать, тесня к дереву. Я уперлась в него спиной, а Марат убрал зажигалку в карман джинсов и склонился надо мной, уперев руки в ствол дерева по бокам от моей головы. Он поймал меня в ловушку, откуда я, честно говоря, уже не хотела выбираться. Уж лучше стоять рядом с Маратом, чем поджигать труп. Из двух зол всегда выбирают меньшее.

Беркутов долго смотрел на меня, изучая, как ученый диковинное животное. Наверное, я и была для него новой и неизведанной Лерой, с которой он не знал, как себя вести. Я и сама чувствовала себя иной. Прежней я точно никогда не стану. Не после сегодняшней ночи. Я знала, что презрение к себе сожрет меня заживо, но как я могла остановиться? Что я могла сделать? У меня все мысли из головы вышибало, когда Марат оказывался рядом.

Зачем он так близко? Зачем так смотрит? Почему не оставит в покое?

Ведь я не железная.

Он был все ближе, вдавливая меня в дерево, убивая молчанием. Его дыхание ласкало мою кожу. И куртка, которая согревала, стала обжигающе горячей. Захотелось снять ее немедленно. Мне все захотелось снять. С себя. С Марата. Почувствовать его. Он опередил меня, прочитал потаенные желания. Стянул куртку с моих плеч, и она упала под ноги. Я перешагнула через нее и с надрывным всхлипом повернулась к дереву лицом, сделав попытку избавиться от нереального притяжения, которое возникло между нами, разрушить это наваждение.

Но Марат прижался сзади, заключая в самый настоящий капкан. Его руки легли мне на бедра и поползли вверх, поднимая короткий подол платья. Я почувствовала, как бугор в его штанах толкается между ягодицами, и жар прошиб меня с ног до головы. Я не могла дышать, говорить, только и сделала, что закусила губу, вцепившись руками в ствол дерева, и застонала протяжно, когда Марат прикусил мне шею сзади, как он всегда делал раньше. Я должна была сказать «прекрати», просто обязана была остановить его, но, слабая и безвольная, извивалась под ласками Беркутова, чувствуя, что стала постыдно влажной.

Просто я невыносимо соскучилась по нему, тело откликнулось и вспыхнуло мгновенно. Желание порабощало разум. Я куда-то проваливалась, теряла связь с реальностью, остро реагируя на каждую ласку Марата. Он был беспощадным и жестоким, обезумевшим, не давая мне передышки. Дышал быстро и шумно, как дикий зверь, втягивая носом мой запах. Целовал в шею, губы, щеку, прикусывал кожу, стянул лиф платья и сжал груди, словно хотел их раздавить. От боли я застонала, но даже она не остановила меня. Я уже сдалась.

Беркутову не понадобилось никаких усилий, чтобы покорить меня. Ни уговоров, ни предварительных ласк. Ничего. Он просто утвердил свое право, раздвинув мне ноги и направляя в меня свой член. Жестко и бесцеремонно вторгаясь туда, куда я обещала себе его никогда больше не пускать! Я даже не поняла, как он умудрился незаметно обнажить меня для своего проникновения.

Он растягивал меня, легко скользя по влажному жаждущему лону, глубоко и с силой вонзаясь, чтобы выйти почти целиком и снова протаранить меня, а потом еще и еще, доводя нас до изнеможения. Он грубо трахал меня, крепко держа за бедра, а мне пришлось еще шире расставить ноги и выгнуться, чтобы ему было удобно. Я рабски подчинялась Марату и ненавидела себя за это, продолжая стонать и ерзать бедрами. И желая, чтобы он никогда не заканчивал двигаться во мне. Я умоляла его об этом, а потом забилась в нескончаемом оргазме. Марат впился руками мне в лобок, вдавил пальцы в клитор и поймал ими бешеную пульсацию.