Шрифт:
К вечеру вернулись разведчики и рассказали атаману:
– По Межевой Утке, батько, ходу дальше нет. Камни да переборы. Берега дикие и недоступные – волоком ладьи не перетащишь. До Тагил-реки далеко, не добраться нам. Одна утеха в этом краю – рыбы тьма: на переборах хариусы плещут, шибко резвятся…
– Выходит, утром отплывать надо! – в раздумье вымолвил Ермак. – К той поре, даст бог, вернутся из погони…
Серые сумерки стали укрывать реку, замерцали первые звезды. Где-то в глухой заводи перекликались перелетные гуси. Пора бы спать, но Ермак сторожил у костра. В небе ярко пылали стожары, затаенно шумел лес. Вскоре чуткий слух атамана уловил треск сухого валежника под тяжелыми шагами. Ермак окликнул:
– Эй, кто тут бродит!
– Свои, – отозвался хриплый голос казака, посланного в погоню за беглецом. В освещенный круг вошли трое, измученные и удрученные. Здоровенный казак Колесо чесал озабоченно затылок и переминался перед атаманом с ноги на ногу.
– Сбег? – злым голосом спросил Ермак и почувствовал, как кровь прилила к темени. – Сбег окаянец!
– Нет, батько, не сбег он! – смущенно ответил Колесо.
– Казнили? Саблей зарубили?
– Ни-ни, и пальцем не тронули, – устало сказал другой.
– Тогда что же не довели сюда?
– Не сердись, батько, опоздали мы: медведь задрал татарина!
Атаман пытливо поглядел в глаза каждому:
– Верю, не врете. Одначе жаль: нужен нам басурман. Ох, как нужен! – Ермак огорченно замолчал.
Густо вызвездило. Над рекой заколебался непроглядный туман, постепенно потянулся вверх и серой овчиной погасил звезды. В думах о том, как быть, Ермак лег на кошму.
А казаки долго сидели у огонька, варили толокно и тихо переговаривались о дальней дорожке.
2
Около полуночи за каменистым мысом вдруг вспыхнул и замерцал огонек. «Откуда, кто такой?» – встрепенулись казаки и стали вглядываться в тьму. Огонек, между тем, как бы плыл по воде – то мелькнет в курье, то укроется за ракитником. По тихому плесу золотилась дорожка. Не утерпели казаки, тихо подобрались к берегу и, чуть раздвинув кусты, увидели маленького человечка в долбленом челноке, который жег смолье и, медленно двигаясь вдоль омутов, бил острогой рыбу.
«Вогулич!» – понимающе переглянулись казаки. Ильин не зевал, размахнулся и бросил аркан. Рыбак и охнуть не успел, как очутился в объятиях могучего казака. Станичник мял его, хлопал по спине:
– Не бойся, друг, худа тебе не сделаем!
Вогулич и не думал бежать, он покорился своей судьбе и только жалко улыбался.
– Таймень! Таймень! – восклицал он, показывая на речку и на острогу.
Казаки догадались и нашли в челне жирных сибирских лососей.
– Идем, друг! – повели они вогулича в табор. Тут его посадили у костра, сняли аркан и сытно накормили кашей.
Вогул наелся до отвала, лицо его лучилось от улыбки. Он хлопал себя по животу и повторял:
– Карош, ой, карош…
На востоке стало бледнеть, одна за другой гасли звезды, и с берега потянуло предутренним холодком.
Тяжелым шагом подошел Ермак.
– Батька, охотника пымали. Все края тутошние знает, – вскочили перед атаманом казаки. – Вот кто дорогу на Сибирь покажет!
Ермак внимательно оглядел вогулича. Низкорослый, с морщинистым лицом, одетый в жалкую одежду из рыбьей кожи, пленник казался беспомощным и жалким, но в глазах его светились ум и покой. Вогулич молча склонил голову.
– По-русски понимаешь? – спросил атаман.
– Мал-мало разумею. Тут русская человек я видел, шел своя дорога, – охотно отозвался вогул.
Ермак взял сучок и начертил на песке:
– Вот Межевая Утка, это Чусва, а как пройти в Тагил-реку?
Вогулич внимательно всмотрелся в рисунок, подумал и улыбнулся.
– Тэ-тэ… Ходи Серебрянка-река. Потом иди недалеко по лесу, там Жаровля! – Пленник взял прутик. Рисуя кривули, он неторопливо выговаривал: – Жаровля кончается, Баранча идет, ходи по ней вниз – Тагил. Там иди, куда хочесь. Вся вода идет в Сибирь.
Вогулич задумался, лицо стало грустным. Ермак положил ему на плечо руку:
– О чем задумался? Как звать-то тебя?
– Мой звать Хантазей, много видел, – ответил охотник. – Но одно горе кругом. Тут князец Кихек берет нашу рыбу, наш зверь. Там хан Кучум. Мы давай князьцу и хану. Ой, худо жить! Не ходи туда, батырь, худа будет. Беги от хана!
– Можешь с нами идти? – спросил атаман, глядя в упор на вогулича.
– Боюсь хана. Ой, боюсь его, – заволновался вогулич. – Хан будет отсекать мою голову… наденет на кол! Боюсь!..