– Прекрасно, но ты все еще не сказал мне, что, черт возьми, делал в Филадельфии. Я хочу знать, что на той флешке и почему ты не смог ее найти. Ты же ее искал, верно?

– Ага, – наконец, признался парень. – Я искал флешку. Этот придурок ее забрал, даже не подозревая об этом.

– Что? – Я ничего не понимала.

– Я был под прикрытием в «Леда-корпорейш» – работал лаборантом над их пси-исследованиями, которые заказал Грей. Слышала об этой программе, верно? – Коул дождался моего кивка и только потом продолжил. – Моим первым заданием было просто следить, как идут дела. Албан хотел знать, какие тесты использовались и что накопали, кроме того, мне следовало доложить, если обнаружится возможность вытащить какого-нибудь ребенка из этого ада.

– И ты вытащил… – Я прозрела так внезапно, что сама удивилась. – Нико. Вот в какой программе его использовали.

Плечи Коула опустились.

– Он оказался единственным… достаточно сильным подопытным. Остальные просто… Рассказать об этом – все равно что побывать в фильме ужасов.

– Как ты его вытащил?

– Симулировал смерть в результате остановки сердца, – ответил он. – Лаборатория вызвала «службу утилизации», но Лига подсуетилась первой.

Мозг заработал на полную катушку, выдавая один ужасный сценарий за другим.

– Значит, инфа на этой флешке – украденное тобою исследование?

– Ага, что-то вроде того.

– Что-то вроде того? – недоверчиво переспросила я. – Ты даже не расскажешь мне, что на этой дурацкой штуке?

Коул так долго молчал, что я уже смирилась с его отказом.

– Подумай сама: что хочет знать каждый родитель умершего ребенка? Над чем столько лет бьются ученые?

Причину пси-болезни.

– Так ты… – Нет. Он не шутил. Это не может быть темой для шуток.

– Я не могу посвятить тебя в детали. У меня не было времени посмотреть исследование, пока оно скачивалось, но я слышал, о чем говорили в лаборатории в тот день, когда закончили эксперименты. Есть доказательства, что за всем этим стоит правительство. – Ладони Коула сжались. – Хотя то, что лабораторию прикрыли, а через день после того, как меня забрали СППшники, ее сотрудников заставили замолчать навсегда, для большинства уже и так достаточное доказательство.

– Ты рассказал Албану? – спросила я. Неудивительно, что тот находился в таком отчаянии.

– Только когда вернулся и придумал объяснение, почему прикрытие раскрыли. Я сказал ему, что все скачал, но это запустило беззвучную сигнализацию. Уверен, через тысячу лет моя гордость восстановится. – Коул вздохнул. – Боялся, если сразу расскажу ему, что раздобыл, местные агенты придумают, как это использовать, еще до моего возвращения.

Пальцы Коула забарабанили по бедрам.

– Я не мог раньше времени ввести его в курс дела – боялся, что новости дойдут до этого места еще до того, как доберусь сюда сам. Как бы далеко от Штаба я ни находился, я не мог не видеть, что здесь многое меняется. Тех, кого я знал и кому доверял, перекинули на другие базы, а те, кто мне совсем не нравился, теперь от него не отлипают. Достаточно, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке, понимаешь?

Я кивнула.

– Я знал: если предложу Албану нечто стоящее, – продолжал Коул, – появится отличный шанс обыграть агентов, которые пытаются перекроить Лигу. Но если бы поползли слухи, они бы точно придумали, как использовать информацию в свою пользу. Эта инфа – растворитель, без которого не очистить этот дом от наросшей плесени, единственный способ убедить Албана держаться с нами, получить преимущество за столом переговоров, когда их план вдруг покажется единственно возможным из всех.

Обрывки споров Роба с Албаном снова зазвучали у меня в ушах. «Заявить о себе как следует. Дети. Лагеря».

– Если эти данные так важны, как тебе вообще удалось вынести флешку из «Леды»?

– Вшил чертову штуку в подкладку куртки. И прямо так вышел из здания. Я работал в службе безопасности, и мои приятели не считали нужным меня обыскивать. Я знал, что скачивание файлов не пройдет незамеченным, но позаимствовал сетевой идентификатор одной из сотрудниц, – признался Коул. – Ерундовая задача. Когда бы стало известно, что бедняжка здесь ни при чем, я был бы уже далеко. Но мой драгоценный младший братец увидел, как СППшники столпились у моей квартиры, пока я ходил купить нам еды, и слинял, по ошибке прихватив мою куртку вместо своей.

Если бы Коул не выглядел таким возмущенным, я бы, может, ему и не поверила. А сейчас мне одновременно хотелось и рассмеяться, и впечатать его посильнее в бетонную стену.

– Как ты умудрился так сглупить? – спросила я. – Как мог совершить такую тупую ошибку? Ты же подставил его…

– Самое главное: инфу еще можно вернуть.

– Самое главное… – От возмущения на какой-то момент я даже утратила способность выражаться связно. – Жизнь Лиама – вот что самое главное, а не эта дурацкая флешка.

– Ну-ну, – Коул расплылся в хищной ухмылке. – А братишка, должно быть, неплохо целуется.

Вспышка ярости оказалась такой мощной, что я даже забыла отвесить ему пощечину.

– Иди к черту, – огрызнулась я, пытаясь выйти из кабинки. Коул снова поймал меня и, посмеиваясь, толкнул обратно. Я дернула рукой: хочешь посмотреть, кто будет смеяться, когда я выжгу каждую мысль из твоего жалкого мозга?

Коул, должно быть, подумал о том же, потому как отпустил меня и отступил.

– Тебе хоть удалось связаться с ним после возвращения? – спросила я.