Доктор Рейтер попросил отдел отношений с общественностью больницы обратиться за помощью к местным СМИ и даже уговорил Фритцля принести ему фотографию Элизабет. Кроме того, доктор Рейтер распространил номер своего сотового телефона, чтобы каждый, кто располагает хоть какой-то информацией, мог с ним связаться.

Последовал один звонок. На этот раз из больницы в амштеттенский полицейский участок, который поставили в известность о прелюбопытнейшем случае со «скорой помощью». С этого момента полиция установила наблюдение за Фритцлем. Звонок поступил в 10.37 утра из Моствиртельской государственной больницы Амштеттена, и в нем сообщалось о загадочной больной. Пациентка «ни на что не реагировала и находилась в критическом состоянии»; симптомы предполагали, что с ней уже давно дурно обращаются. Человеком, сопровождавшим девушку, был некто Йозеф Фритцль, проживающий по адресу: Иббштрассе, 40, Амштеттен.

Франц Порцель, серьезный и корректный офицер полиции, уже долгие годы находившийся на посту, услышал о доставке Керстин в больницу в тот же день ближе к вечеру. Как глава Государственного уголовного департамента, включавшего и Амштеттен, он знал о многочисленных младенцах, которые на протяжении нескольких лет необъяснимым образом оказывались у порога дома Фритцлей. Керстин была четвертой, и она не была младенцем.

В эксклюзивном интервью автору данной книги он говорит: «Первое, что пришло в голову не только мне, но и остальным детективам, — тот, кто подбросил девушку, сам нуждался в помощи. Это вам не младенец, который весит несколько фунтов. Просто, но логично: ее не мог оставить у дома Фритцля один человек».

Когда журналисты местной газеты, откликнувшиеся на призыв о помощи, прибыли в дом Фритцля, то были ошеломлены негостеприимным обращением. «Я был просто в шоке, — вспоминает один из них. — Я ожидал увидеть встревоженного отца, а Фритцль сказал мне, чтобы я выметался. Он орал, ругался и был действительно взбешен».

Мысль Фритцля работала на пределе. Вариантов становилось все меньше; два различных мира близились к опасному столкновению. Хотя Фритцль, как и прежде, продолжал тешиться идеей освободить подземную семью, он понимал, чем рискует в случае разоблачения. Как только пленники окажутся на свободе, все полетит к черту. До этого дня Фритцль жил в свое удовольствие. Он надувал кредиторов, шатался по борделям, ездил в отпуск за границу. Его уважали — или по крайней мере слушались — и «верхние» дети, прижитые с Розмари, и «нижнее» инцестуальное потомство. Фритцль не был жертвенной натурой; его вполне устраивала такая жизнь. Поэтому он рассудил, что, если будет держать Элизабет взаперти и сообщать ей данные о состоянии Керстин, все будет в порядке.

Однако Амштеттен ожидало землетрясение.

Предупреждающие толчки последовали в субботу, 19 апреля. В новостях местного телевидения показали подростковую фотографию Элизабет. Смотревший программу Фритцль почувствовал, как во рту у него пересохло.

Детективы попросили сорокадвухлетнюю Элизабет Фритцль, которая, как полагали, находится где-то неподалеку от Амштеттена, срочно связаться с городской больницей. Жизнь ее девятнадцатилетней дочери под угрозой, и врачам нужна информация об обстоятельствах болезни, чтобы вылечить ее. Просьба ко всякому, кто знает о местопребывании Элизабет Фритцль и проживании ее дочери, немедленно связаться с полицией.

В репортерских отчетах перепевались старые выдумки о том, что Элизабет, связавшись с какой-то сектой или культом, оставила уже троих детей у порога родительского дома. Фритцль не знал, что отчет передается также по местному радио и уже успел просочиться в национальные средства массовой информации.

«Немедленно свяжитесь с полицией!» — этого Фритцль не ожидал. Он думал, что призыв о помощи ограничится радиостанцией больницы. Это означало, что последуют новые вопросы, ответов на которые у него не было. Он не знал, что офицеры, расследующие случаи исчезновения и дурного обращения с детьми, уже образовали специальный отдел, занявшийся этим загадочным случаем; они располагали поддельными письмами Фритцля и уже вступили в контакт со специалистами по сектам и культам, которые могли помочь пролить свет на то, куда исчезла Элизабет. Все расспросы и расследования быстро зашли в тупик, потому что в такой маленькой стране, как Австрия, число подобных групп можно сосчитать на пальцах обеих рук.

Манфред Вольфарт, епархиальный священник Святого Пельтена, который отслеживал секты и культы, заметил полицейским, что лучше бы они обратились к нему в 1984 году, когда загадочно пропала дочь Фритцля. Секты, с которыми он связался, сотрудничали с полицией, но никто из сектантов не знал о женщине по имени Элизабет.

Фритцль вполне справедливо полагал, что все быстро выходит у него из-под контроля; возможно, дать Керстин умереть было наилучшим выходом. Правда, он не знал, что Элизабет, Штефан и Феликс у себя в подвале смотрят телерепортаж. Сразу после передачи Элизабет чувствовала себя такой бессильной, как никогда раньше. «Только ее мать может помочь нам», — сказал врач с приятными манерами и добродушным лицом. Она понимала, что должна увидеть дочь, но чего можно было ждать от человека, у которого ледышка вместо сердца?

В самом начале своего заключения Элизабет много раз умоляла отца освободить ее, но все тщетно. А что может теперь заставить его передумать? Колоссальная решимость зрела в ней по мере того, как власти, двадцать четыре года пребывавшие в сонной апатии, наконец-то затеяли запоздалое расследование, включавшее допрос в участием Йозефа Фритцля на Иббштрассе, 40.

«Я был наверху, в квартире, когда вдруг услышал какой-то шум на лестнице, — лгал он детективам, которые ждали его в больнице, когда он пришел навестить Керстин в воскресенье. — Я вышел проверить, в чем дело, и увидел эту девушку, безвольно прислонившуюся к стене. Состояние у нее было ужасное, а в руке она сжимала записку. Ее могла послать моя дочь, Элизабет. Она давно уже сбежала из дома — видимо, покатилась по наклонной плоскости. Она подбрасывала нам своих младенцев, и мы с женой воспитываем их — это все, что мы можем сделать. Но представляете, в каком Элизабет состоянии, если довела свою собственную дочь до такой болезни?»

Всегда будучи ловким сказочником, он вытащил еще одно письмо — так фокусник вытаскивает кроликов из цилиндра. Это была записка, которую он вынудил Элизабет написать в январе 2008 года. В ней было сказано, что ее сын, Феликс, очень болел в сентябре, вплоть до эпилептических припадков и симптомов паралича, но поправился. У Керстин, говорилось в письме, тоже проблемы со здоровьем, включая циркуляторные нарушения и колющие боли в груди. Далее в письме сообщалось, что Элизабет, Штефан и Феликс скоро вернутся домой.