Скорее всего он выбрал первое слово, пришедшее ему в голову. Но мне уже было все равно. Я лежал, вглядываясь в пыльное пространство под кроватью, и крепко закусил губу, стараясь не взреветь от боли и обиды, пережитой мною за этот вечер.

Глава третья. День получки.

И потянулись серые однообразные дни, как небо в день моего приезда. Подъем, учага, шатание по городу, вечер в общаге, сон. Круг замкнулся. В учебе я особо не выпрягался, чтобы не прослыть прогибщиком, и числился твердым середняком. Учиться было скучно и тягостно. Я уже начал жалеть, что так рано вырвался из дома. Впрочем мне и после одиннадцати классов ничего особенного не светило.

Отсидев положенное время в учебном корпусе или на скамейках в кустах за мастерскими, я отправлялся бродить по городу, стараясь не нарваться на какую-нибудь местную шоблу. В общаге сидеть - одна скукота, да и не безопасно. Если ты не попал под руку коменданту и не угодил на очередную уборку территории под окнами, щедро усыпанной обломками стульев, осколками, бычками и разным другим мусором, то тебя мгновенно вычисляли старшаки, и весь вечер приходилось проводить у них на побегушках.

Вычислить тебя могли и в столовой, где каждый учащийся бывал в среднем два раза в день - то завтрак проспишь, то на ужин опоздаешь или перехватишь что-нибудь на стороне. Денег водилось мало, поэтому на кино и более солидные мероприятия рассчитывать не приходилось. Благо питание организовывалось по бесплатным талонам, а ими старшаки не интересовались, им нужны были наличные деньги.

Пахан с Лехой тоже пропадали где-то целыми днями и появлялись почти одновременно со мной - перед самым закрытием дверей. Меня они с собой не звали, а навязываться я не хотел, хотя жить в одиночку было довольно тяжко. Я их совершенно не интересовал. Оба они смотрели на меня, как на пустое место.

Четвертый обитатель комнаты - Андрей - не вылезал с третьего этажа, где в 305 жили четыре его земляка. Все они были уже старшаками, жили до учаги в одном районном центре и хорошо знали друг друга и Андрея. Поэтому он все время проводил с ними, ходил по общаге без опаски и заявлялся в 412 только спать.

Рана, полученная в конце лета, совсем было успокоилась, если бы не злосчастный день получки.

В этот день, как вы, наверное, уже поняли, в учаге производится выдача стипендии. Получив маленькую стопочку купюр, я снова сел на свое место. Радужные мысли переполняли меня. Я решил, что оставлю себе тридцатку, а остальное отошлю матери. Нет, оставлю лучше себе сорок - тогда хватит на кино, и на видак. А может предложить Пахану и Лехе втроем сходить в кафешку, что неподалеку от нашей общаги? А вдруг познакомлюсь с какой-нибудь девчонкой! А мать то как обрадуется, наверное, когда получит от меня первые, заработанные.

Восторженным взглядом я окинул всех, кто находился вокруг меня. Однако радости моей не разделял, похоже, никто. Напротив, шли негромкие разговоры о том, что наши и местные супера уже здесь и давно ждут во дворе. Я тихонько выскользнул из толпы, прошелся по коридору и осторожно выглянул в окно.

И правда, едва какой-нибудь лопух выходил из учаги во двор, как к нему незаметно подходили трое или четверо крепких пацанов и культурно, спокойненько уводили его куда-то по направлению к пустынному скверику, расположенному между задней стеной мастерских и трансформаторной будкой. Там его спокойно, без помех, освобождали от наличных и возвращались обратно. Постепенно я уже стал узнавать некоторые примелькавшиеся компахи.

Я, разумеется, не рискнул выйти, а решил отсидеться в учебном корпусе до вечера. Но только схлынул основной поток учащихся, как началось второе действие представления, в котором я играл довольно незавидную роль. Несколько незнакомых парней решительно поднялись на крыльцо и скрылись под навесом. Внизу хлопнула дверь.

Это были наводчики. Они выцепляли лохов по учебным кабинетам. Но не трогали их, а сообщали приметы суперам. И только указанный объект появлялся вблизи училища или общаги, супера выцепляли его из толпы и безопасно бомбили где-нибудь в сторонке.

Оставаться в коридоре было нельзя. И я двинул искать более надежное укрытие. Ноги привели меня на чердак. Но только моя голова поднялась над квадратным отверстием, как по чердаку прокатился шорох и наступила напряженная тишина. Меня разглядывал десяток невидимых глаз.

– Да это наш, - раздался знакомый голос. Из-за двух поваленных бочек показался Леха. Следом за ним высунулась белобрысая голова Пахана.

– Тебе чего, Сверчок?
– спросили меня откуда-то справа.

– Там во дворе наших стригут, - пояснил я, хотя это знал каждый, иначе бы никто из них здесь не прятался.

– Ты то что сюда приперся?
– раздалось из темного закоулка слева.
– Не видишь, тут и без тебя народу хватает. Гони отсюда, а то наведешь кого-нибудь своим базаром.

– Да, да, шел бы ты отсюда, - посоветовал Леха, - тут и так все места заняты.

Огорченный, я спустился по вертикальной железной лесенке на площадку, медленно прошел один пролет вниз и собрался уже было снова войти в широкий коридор, как вдруг услышал оттуда уверенные шаги, по звуку приближавшиеся ко мне.