Агена спускается вниз по крутым каменным ступеням, пляшут тени от факелов на смуглом морщинистом лице. Слушает она песню, улыбается. Улыбается и вспоминает.

Ночью прошлой прилетела ворона к ее окошку. И не ворона вовсе, а девушка! Каррима, внучка старого Рдумидеса, Старейшины Воронов.

Как появились рыцари в королевстве, появились и вороны вместе с ними. Черное перо у ворона — черный доспех у рыцаря. Как тут не догадаться? Хоть стара гадалка, но такая загадка Агене по зубам. Оказывается, не Тьму прогнали рыцари, а попали в рабство злого волшебника Тена Арбода…

Долго говорили они с внучкой в ту ночь. Долго. И не только о том, что такой коврижки, как у старой Агены, не встречали люди-вороны нигде! Говорили и о том, что делать. И решили. Бороться надо. Против Арбода и Тьмы идти, спасать Королевство!

С того самого вечера скрипичных дел мастера, те, кого не успели еще запереть в подземельях Розимира, пробрались ночью в Башню Безумного скрипача.

Скрипки в королевстве сожжены почти все. А как против Тьмы идти без музыки? И дело пошло! Жители Деревни Скрипачей, те, что чудом остались на свободе — рубят деревья в роще плачущих скрипок, вырезают корпуса. И воронам работа нашлась! Обернулись рыцари птицами, клювом проворно наматывают струны на колок. А струны не простые — серебряные! Подарок Вихрей, братьев принцессы Делл. Белые совы кружат над Башней Безумного скрипача — у каждой в лапах по мотку. Совы летают ночами, ловят лунный свет, на струны наматывают.

В подземельях Розимира этим вечером пели песни, пили теплое молоко, ели коврижку старой Агены, целовали любимых жен.

Советник стоял у окна и смотрел, как падает черный снег в лунном свете, слушал, как поют узники в подземельях Розимира. Отсюда, с башни, хорошо видно все его Королевство. Он любит его, и если народ взбунтуется, он встанет рядом с ним.

Королевство заснеженных роз

Сад плачущих скрипок

Карркар и Каррима

Когда умирает скрипач — струны на его скрипке исчезают. Рассыпаются лунным светом и улетают. Куда — не знает никто. Но говорят, будто бы в серебряных струнах Вихрей поют души умерших скрипачей королевства.

В роще висят скрипки без струн. Они поют, потому что ветер играет в их телах. Грустно. Жалобно. Будто плачет…

Этой лунной ночью в роще безветренно. Луна огромная, яркая! Карркар и Каррима серыми тенями скользят меж деревьев. Можно, конечно, обернуться птицами, усесться на ветку, но сегодня ночью обоим хотелось побыть в образе людей. Посмотреть друг другу в глаза. Давно они не виделись.

А Каррак рассказывал, будто Арбод заколдовал людей-волков, и те обернуться не могут, остались навечно в волчьей шкуре. Неужели, правда? Это же пытка, не видеть любимую.

Как же она похорошела, внучка старого Рдумидеса! Длинные черные волосы, талия тоньше самого стройного деревца, а глаза… Огромные, карие. Жаль только что печальные. И нечем ему ее утешить. Нечего сказать…

— А ты вспоминал меня, Карркар?

— Дня не было, чтобы я не вспоминал тебя, Каррима.

— А как же принцесса Делл? Завтра ваша свадьба!

— Я не люблю ее. Так нужно Арбоду. Я женюсь на ней, он захватит это свое королевство, раз оно ему так нужно, и мы будем свободны!

— И ты сможешь с этим жить?!

— Каррима… Не делай из меня злодея! Я лишь хочу…

Каррима скользнула между деревьев, встала близко-близко, прижала ладошку к его губам:

— Тихо… Слышишь? Ты слышишь, Карркар?

Ворон прислушался. Сначала было тихо, слышно только, как черный снег падает в лунном свете. И вдруг… еле слышно. Будто… плачет кто-то.

— Ты слышишь?

— Слышу.

— Это плачут души умерших скрипачей. Неужели мы обидим этот мир? Такой хрупкий, такой… беззащитный?

— Каррима, я…

— Тсссс…

Снова прижала внучка Рдумидеса ладошку к его губам. Потом отняла. Медленно, будто боялась чего-то. Потом поцеловала! Быстро, сладко. Обернулась птицей и улетела.

Он не стал ее догонять. Он стоял и слушал, как жалобно плакали скрипки. Этот мир просил его о помощи.