На гиперпоезде до города Фулькрума был всего час езды, но, само собой, серп Фарадей считал гиперпоезда излишней роскошью. «К тому же я предпочитаю наслаждаться видами за окном, а не нестись по глухому подземному туннелю. Я же все-таки человек, а не крот», — сказал он.

Обычный поезд шел туда шесть часов, и Цитра и вправду наслаждалась видами за окном, хотя б'oльшую часть времени отдала повторению изученного.

Город Фулькрум стоял на берегу Миссисипи. Девушка припомнила, что некогда берег украшала гигантская серебристая арка. Ее разрушили еще в Эпоху Смертности какие-то непонятные люди, которые тогда назывались «террористами». Цитра постаралась бы узнать о городе побольше, если бы не была так сосредоточена на ядах и оружии.

Они прибыли в город вечером накануне конклава и остановились в отеле в деловом центре.

Утро наступило слишком скоро.

Когда серп Фарадей с учениками ни свет ни заря — в половине седьмого утра — вышли из отеля, к ним стали подбегать прохожие и вручать им свои зонтики. Люди предпочитали сами промокнуть, но не допустить, чтобы серп и его подмастерья брели под дождем.

— А они знают, что вы взяли двух учеников вместо одного? — спросила Цитра.

— Конечно знают, — ответил Роуэн. — Как же иначе?

Но серп Фарадей промолчал, что послужило для Цитры красным флагом.

— Вы же обсудили это с Верховным Клинком, правда, серп Фарадей? — не унималась она.

— Я давно уже понял, что лучше просить у коллегии прощения, чем разрешения, — ответствовал серп.

Цитра бросила на Роуэна взгляд, означающий «Что я говорила?». Роуэн загородился от нее зонтиком.

— Не предвижу проблем, — сказал Фарадей, впрочем, не слишком убедительным тоном.

Цитра опять взглянула на Роуэна — тот уже не загораживался зонтиком.

— Похоже, это заботит только меня одну?

Роуэн пожал плечами.

— У нас иммунитет до зимнего конклава. Отменить иммунитет нельзя, это всем известно. Ну так что они нам могут сделать?

Одни серпы добирались до Капитолия пешком, как Фарадей и его ученики; другие на публикарах, некоторые на частных машинах и немногие в лимузинах. По обе стороны широкой мраморной лестницы, ведущей ко входу, были натянуты веревки и выставлен караул из стражей порядка и гвардейцев Клинка — элитных сил безопасности. Прибывающие серпы были надежно защищены от восторженной публики, хотя сама публика не была защищена от них.

— Терпеть не могу ходить сквозь строй, — сказал серп Фарадей, имея в виду подъем по ступеням. — Хорошо еще, что дождь. В ясную погоду это в сто раз хуже — народ стоит в десять рядов по обе стороны.

Сейчас толпа насчитывала только рядов пять-шесть. Цитре и в голову не приходило, что здесь соберется такая уйма народу, и все лишь затем, чтобы поглазеть на прибывающих на конклав серпов. Хотя, опять же, любое событие с участием звезд притягивает к себе толпы зевак, а чем ассамблея служителей смерти хуже?

Некоторые из серпов приветствовали массы сдержанным взмахом ладони, другие заигрывали со зрителями, целуя детишек и раздавая иммунитет кому попало. Цитра и Роуэн следовали за Фарадеем, чьей линией поведения было полное игнорирование толпы.

В вестибюле несколько десятков серпов снимали с себя дождевики, открывая взору мантии всевозможных расцветок, сшитые из самых разных тканей. Настоящая радуга, не оставляющая места мыслям о смерти. Цитре сразу стало ясно, что это сделано намеренно. Серпы должны восприниматься как составные части света, а не посланцы тьмы.

Пройдя под торжественной аркой, Цитра и Роуэн попали в громадную ротонду — помещение под центральным куполом. Здесь вокруг нарядно убранного стола с роскошным завтраком толклись сотни серпов — приветствовали друг друга, вели непринужденные беседы… Интересно, думала Цитра, о чем они разговаривают? О способах прополки? О погоде? О покрое мантий? Даже когда рядом с тобой оказывается всего один серп, душа уходит в пятки. А когда их сотни, она, чего доброго, может и вовсе отлететь.

Серп Фарадей наклонился к ученикам и приглушенным голосом стал объяснять:

— Видите того человека? — Он указал на лысого мужчину с окладистой бородой. — Это серп Архимед — один из самых старых в мире живых серпов. Он станет вам рассказывать, будто застал Год Кондора — тот самый, когда появились первые серпы, но это вранье. Он, конечно, стар, но не настолько! А вон там… — Он кивнул на женщину с длинными серебристыми волосами, одетую в бледно-лавандовую мантию. — Это серп Кюри.

— Та самая?! — ахнула Цитра. — Гранд-дама Смерти?

— Да, так ее называют.