Но она всего лишь повторила предложение, которое я не закончил из-за звонка Тима.

– Проблема с Томми заключается в том…

– Проблема с Томми заключается в том, что он стал похожим на Ости на, устало сказал я, мои энтузиазм поубавился из-за того, что это дело не было особо эффектным. – Самый искушенный человек на планете. Я должен разрушить эту оболочку, даже если мальчику будет больно, чтобы убедить присяжных, что ребенок действительно пострадал.

– Тебе придется доказать, что пережитое умертвило Томми, что он неадекватно на все реагирует. Уверена, можно получить подтверждение психиатра. Меня ужасает в этом мальчике пустота, которой он себя окружил. Это столь же страшно наблюдать, как и постоянные слезы, ведь так?

– Возможно, – отозвался я.

– Давай я поговорю с ним сегодня. – Бекки наклонилась ко мне.

Будь я энергетическим вампиром, если бы я мог подпитываться ее энтузиазмом, то избавился бы от этого паралича. Но я не принял ее помощи.

– Бекки, – сказал я. – Думаю, что справлюсь сам.

Она посмотрела на меня так, будто не поняла, что имелось в виду.

– Это обвинение посильно одному, – продолжал я. – Я ценю твою помощь, но мне не понадобится коллега на суде.

Я ожидал, что она подумает, будто я хочу, чтобы слава досталась только мне. Я был готов к такой реакции. Но в таком случае она не стала бы возражать. Она бы просто ушла, обиженная.

– Я буду тебе нужна, – твердо сказала она.

– Будет лучше, если я сделаю это один.

Она села. Я сумел преодолеть себя и вывести ее из дела. Мы стали ближе, работая вместе, но я все-таки был ее начальником. Через минуту я поднялся, и разговор был окончен. Бекки все поняла. Ее плечи опустились, она съежилась на стуле, как бы ожидая, что я силой встряхну ее.

– Я знаю почему, – надломленно произнесла она.

– Ошибаешься, это просто…

– Ты думаешь, что я перечеркну свою карьеру участием в твоем последнем деле. Ты думаешь, что мне надо остеречься на тот случай, если Лео Мендоза пройдет на выборах.

– Похоже, он выиграет, – кивнул я.

– Ты ведь не думаешь, что я останусь здесь с его приходом, правда?

Я слегка улыбнулся в знак благодарности.

– Говорить легко, но на деле все гораздо сложнее, Бекки. Надвигается спад. Фирмы увольняют юристов, а не нанимают новых.

– Это не имеет значения, я не буду здесь работать, – сказала она. – Я знаю, что произойдет с твоей отставкой. Придется налаживать нужные связи, сотрудничать с юристами, которые помогали Лео на выборах.

– Это только разговоры, – возразил я. – Такие слухи всегда ходят. Прокуратура вроде машины, которая едет, вне зависимости от того, кто за рулем.

– Нет, – сказала Бекки жестко. Она склонила голову к плечу. Убежденность подчеркивала ее молодость, но не могла заставить меня изменить решение. Молодости свойственно перебарывать отчаяние и держаться веры, чтобы воплотиться во все задуманное.

– Я работала здесь еще до твоего повышения, – сказала она. – Я видела, кого продвигали по служебной лестнице и почему. После работы надо было встречаться с боссом твоего отдела или идти на мероприятия, которые нравились начальнику. То, что мы делали в зале суда, не имело большого значения.

Бекки, возможно, была права насчет того, что служебная атмосфера изменится, если выберут Лео. Он не был плохим парнем, я не подозревал его в вынашивании злобных замыслов. Но он верил в систему одолжений и личного расположения. Если он и правда одолеет меня на выборах, то обязан будет своей приверженности системе. Он не забывал об услугах. Но это не изменит кардинально будничную рутину службы окружного прокурора. Как утверждал Элиот, у убийц нет большом поддержки в обществе. Каждый окружной прокурор должен преследовать преступников, прилагая к этому максимум усилий.

– Я бы никогда не стала главным обвинителем в старой системе, продолжала Бекки. – И я не вернусь на это место, пока не увижу, что чиновники играют по правилам.

Ее приверженность трогала меня. Но я чувствовал соблазнительное желание с головой уйти в личную жизнь. Это будет так просто – отказаться от места с легким сердцем. Отделаться от трудных решений и травли сограждан, телефонных звонков от разъяренных полицейских, бесконечных пустых встреч с общественными деятелями. Мне было любопытно узнать, как управлять службой прокурора, я выяснил это, и большее не входило в мои планы. Уход стал бы для меня освобождением.

До излияний Бекки я не мог припомнить, чтобы меня хвалили за мою работу. Неизменной была только критика. Мало кто был доволен результатами работы уголовного суда. Я не винил их, я тоже не был доволен. Чистое правосудие встречалось так редко. Каждый день приходилось идти на компромисс. Я устал от соглашений, смертельно измучился от своих обязанностей.

– Хорошо, – сказал я Бекки. – Это твое дело. Но учти, у меня велика вероятность проиграть как дело, так и выборы. Тогда и твоей доле не позавидуешь.