Чувство вины и самоотверженного долга не давали покоя. Улечься в постель сейчас – означало для него: поставить под откос чью-то жизнь….

В этот самый момент, где-то на другой стороне города, возможно совсем не спал подсудимый. С содроганием, ожидая наступающего дня и неизбежного приговора: «Виновен!»

– Всё равно два часа погоды не сделают…

– Да. Но… – На секунду, он призадумался и ответил. – Пятнадцать минут и иду…

Мужчина продолжил расписывать на бумаге скопившиеся вопросы к следствию, к прокурору и к адвокату. Пока жена, отправившись на кухню за водой, ожидала корпящего над ночным приговором мужа.

Она поступала так всегда: на рассвете – провожала, поздно ночью – дожидалась, когда нужно поднималась, провожая в дальнюю дорогу на советы и заседания в областные командировки… Елена являлась воплощением мягкого, но такого необходимого для любого могущественного мужчины тыла и семейного тепла.

– /-

Наутро дом проснулся. Вновь заработал телевизор, вещая новости первого канала. Проснулись дети, собираясь в школу. Все вокруг о чём-то болтали, иногда посмеиваясь. Лишь младшая дочь была грустной.

– Ты чего!? Не выспалась? – слегка подтолкнула старшая девочка меньшую плечом.

– Нет.

– Не хочешь в школу?

Ничего не ответив, девочка надула губы. Буркнув что-то нескладное в ответ, она подумала: « …Мало того уснула и не доделала уроки, так ещё и вчера трояк схватила по литре…»

– Я давно не был на родительском собрании. Как успехи в учёбе? – Точно читая мысли, поинтересовался проницательный отец.

– Нормально, папа! – Сказала старшая рыжеволосая сестричка, радостно улыбаясь пухлыми розовыми губами его любознательности.

– Молодец! Вечером дневники на стол. Проверю всех.

Девочки переглянулись. Только самая маленькая темноволосая дочь, искоса уставившись на старшую сестру то ли завистливо, то ли печально, но ни чуть не злобно, она без аппетита откусила кусок бутерброда и запила его чаем с молоком. Когда отец ушёл из кухни, раздался шёпот:

–Ты чего?!

– Ничего.

– Два получила что – ли?

– Нет. Но троек полно. Да и вообще ненавижу школу! Не хочу туда идти!

– Почему!?

– Не знаю… – Не нравится. Плохо.

– Где плохо? – Подошла к обеденному столу мать, вопросительно взглянув на девочек?

– Лиля в школу не хочет…

– Ну! Милая моя! Мало-ли что ты не хочешь!

– Кто не хочет? – Переспросил отец, услышав разговор. Он тут же заглянул в кухню, на ходу затягивая на шее галстук.

– Я. – Честно призналась младшая дочка. Ответ прозвучал так робко, что его было едва слышно среди шума холодильника и вновь закипевшего чайника.

– В чём дело? – Строго спросил отец.

– Ни в чём. Трудно. – Быстро ответила девочка.

– Хм. Учиться всегда трудно! Но надо! Или хочешь полы мыть всю жизнь и убирать туалеты за чужими людьми?

– Нет, не хочу…. – Надула та губы.

На этом разговор был закрыт. Мама посмотрела в окно, и, поторапливая главу семейства, промолвила:

– Машина пришла, Саша. Давайте, всё! А то на уроки опоздаете, девочки!

Александр Иванович, подчиняясь призыву супруги, развернулся в сторону выхода, на последок добавив:

– Вечером готовьте дневники. – И, посмотрев на младшую дочь, добавил: – Ждёт разговор.

***

Александр Иванович пользовался большим холодновато-уважительным почётом среди сотрудников правоохранительных органов, адвокатуры и прокуратуры. Никогда не крикливый, всегда внимательный и справедливый, он представлял собой обличие истинной буквы закона – в этом городе. Без пристрастия относящийся к деньгам и подаркам, он приучил коллег не принимать на его имя никаких презентов, даже самых маленьких, казалось бы, безобидных шоколадок. Для него были ведомы подоплёки подобных благодарностей, – пусть искренних и доброжелательных! Справедливость, в подобных случаях, всегда спорит с симпатией к хорошему человеку, который уже завтра может выбрать неверный путь, сломаться или вовсе возомнить себя безнаказанным, по разным разумениям, но одним из которых непременно станет: «Давненько схвачено – «оплачено» … Дружу с судьёй! Или прикармливаю…».

– Александр Иванович! Тут вам коробочку конфет вчера вечером передали…

Конец ознакомительного фрагмента.