– Что-то душно стало, – соврала Инга и шагнула к дивану, угодив ногой в лужу чая.

– Осторожно, тут могут быть осколки! – Максим не дал ей ступить шага и подхватил на руки. Короткий миг полета – Инга успела разглядеть облупленный, давно не знавший ремонта потолок, и она очутилась на диване. Максим так о ней заботится, виновато подумала Инга, а она бутербродами в форточку швыряется. Подумаешь, неженка! Могла бы и перетерпеть ради любви. Но при воспоминании о заплесневевшем хлебе ее снова замутило. Максим с тревогой взглянул на нее:

– Что с тобой? Ты вся позеленела.

– Ничего, – быстро успокоила Инга. – У меня по утрам давление обычно пониженное.

– Давай я еще чаю с бутербродами сделаю? – предложил Максим, заметив опустевшую тарелку.

– Нет! – нервно вскрикнула Инга.

Молодой человек испуганно замер.

– Нельзя объедаться, – поспешно добавила она. – Надо держать себя в форме.

– Ты и так в прекрасной форме! – Максим улыбнулся и наклонился, чтобы вытереть чай. Подобрал крупный осколок, закатившийся под диван, задержал в ладони.

– Эта чашка со мной по стольким съемным квартирам помоталась. Мне ее мать перед отъездом в Москву подарила. – Голос Максима почти не дрогнул, но у Инги внутри все оборвалось. Какая же она дрянь! Разбила дорогую для Максима чашку, память о матери, лишь бы не пить сладкий чай. Она закусила губу, глядя в спину парню, и чуть не расплакалась.

Максим скоро вернулся, присел на диван, притянул ее к себе.

– Ты чего в темноте сидишь? Хоть бы телевизор включила.

Щелкнул пульт, и по комнате разнесся бодрый мужской голос:

– …у вас еще есть шанс написать письмо Деду Морозу и принести его сюда, в ящик для писем, до 14 часов дня. – Показывали прямое включение из московского парка. Разрумянившийся корреспондент стоял на фоне высокого, с его рост, красного почтового ящика, похожего на расписной теремок. – Дедушка Мороз обещает прочитать все письма и исполнить заветные желания. Разумеется, если вы хорошо вели себя в уходящем году!

– А ты, Инга, что бы попросила у Деда Мороза? – внезапно спросил Максим.

– Я? – Она на мгновение задумалась. – Пожалуй, новую роль. Все остальное у меня уже есть…

Она крепко обняла Максима, отгоняя от себя сомнения. Но в голове продолжал крутиться настойчивый вопрос: почему утро с любимым мужчиной вместо романтики превратилось в сплошную катастрофу? Сначала чай, потом бутерброды, еще и она отличилась – разбила дорогую Максиму чашку. Остается только надеяться, что на счастье!

– Не переживай! – Максим ободряюще ей улыбнулся. – Будет у тебя новая роль! Он не сможет испортить тебе карьеру.

– Кто? – не поняла Инга.

– Твой муж. – Максим напомнил о последних словах Всеволода, брошенных ей вслед. Серебров поставил ей ультиматум, а он слов на ветер не бросает.

– Он сможет, – хмуро возразила Инга.

– Не такой уж он всемогущий! Может, денег у него куры не клюют, но самого главного за деньги не купишь.

Максим притянул ее к себе и поцеловал. И Инге стало легко и хорошо. Она вдруг поняла, что в жизни есть что-то важнее карьеры и успеха. Если Серебров даже испортит ей карьеру, он не отнимет у нее главного – любви Максима.

Для Всеволода Сереброва утро тридцатого декабря началось с похмелья. Голова трещала, в ушах гудело так, словно рядом готовился взлететь «Боинг». Банкир открыл глаза и увидел перед собой ковер и бутылку из-под виски, закатившуюся под батарею. Похоже, вчера он спикировал на диван в гостиной и промахнулся. Иначе как еще объяснить, что Сева заснул за диваном прямо на полу? Всеволод потянулся за бутылкой, в надежде, что там осталась пара глотков. Но не успел до нее дотронуться, как бутылка взлетела вверх. Что за чертовщина! Всеволод возмущенно взревел и поднял глаза. Домработница, шумевшая пылесосом, не заметила его за диваном. И теперь, когда она подняла бутылку и обнаружила хозяина, от испуга выронила бутылку обратно. Драгоценные капли виски расплескались на ковер, и Всеволод мучительно застонал.

– Ну вот что ты натворила, женщина!

Домработница что-то испуганно залепетала в свое оправдание. Всеволод сфокусировался на ее желтоватом личике с раскосыми глазами. Домработница была тайкой, работу свою выполняла исправно, по-русски не говорила, что Всеволода более чем устраивало до сегодняшнего дня.

– Выключи пылесос, башка раскалывается! – скомандовал он, но женщина только еще шустрее заработала щеткой пылесоса, собирая капли виски с ковра.

– Говорю же – выключи! – рявкнул Всеволод и, не дождавшись понимания, выдернул сначала щетку из рук домработницы, а затем пылесос из розетки.

Тайка еще более испуганно вытаращилась на него и что-то промяукала.

– Не нужна мне уборка, – хмуро повторил Всеволод. Вытащил из кармана брюк бумажник, сунул домработнице пару крупных купюр. Та аж ошалела от его щедрости и часто закивала в знак признательности.

– С Новым годом и проваливай!

Не в силах далее продолжать разговор Всеволод рухнул лицом вниз на диван. Голова по-прежнему раскалывалась, после неудобной ночевки на полу ломило все мышцы и свело шею. Всеволод со стоном повернулся, пытаясь принять позу поудобнее. Про домработницу он уже забыл, поэтому, когда ему на шею легла мягкая ладошка, сердце забилось часто-часто.