Орайя подумала, что это был бы лучший вариант. Но вид обнимающихся Алекса и Иваллы вызывал у неё чуть ли не большую ярость, чем воспоминания об убитых родных.

– Я думала оставить им записку с указанием направления, и если они выжили, то смогут нас найти. Ивалла никогда не бросает своих.

– Да, это разумно, – задумчиво проговорил Алексей. Он некоторое время молчал, а после тихо спросил: – Будем спать?

– Конечно, завтра утром в дорогу, – хмыкнула Орайя.

– А. Спокойной ночи.

– И тебе.

Орайя закрыла глаза и придвинулась к чужаку. Мысль о том, что, возможно, он хотел предложить что-то другое, совсем не сон, возникла слишком поздно. Девушка снова выругалась про себя. Вот дура... Но стрелок тихо сопел, не делая никаких попыток что-то предпринять. Чуть не плача, Орайя уткнулась в спину чужака. И неожиданно он повернулся и сгрёб её в объятья. Первым порывом девушка хотела вырваться, но уже через мгновение она прижалась губами к его подбородку – выше достать она не могла.

Алексей повёл носом и, что-то пробормотав, засопел. Он уже спал.

***

У развалин белого домика действительно было куда больше земляники. Вечно голодная Орайя даже почти наелась. Тропинка, ведущая к домику, почти заросла, но ещё угадывалась среди травы, особенно много земляники росло на её обочине, и дурманящий запах ягоды заставлял девочку идти всё дальше. Она наткнулась на полянку, буквально усыпанную ягодой, но, потянувшись к ближайшему кустику, резко остановилась.

Посреди полянки белели кости, на которых чётко виднелись следы человеческих зубов.

Значит, он рядом. Значит, дальше идти нельзя. Но…

Орайя села на краю полянки и горько расплакалась, уткнув лицо в красные от ягодного сока ладошки.

Вот так, свернувшись в клубок, она просидела до самого заката. А после заката он проснулся.

Его крик, нечеловеческий, яростный и безумный, заставил девочку вздрогнуть и ещё сильнее сжаться. Прооравшись, он несколько минут тяжело стонал, а после расхохотался и продолжал хохотать до тех пор, пока не нашёл на дне своей ямы кость, которая почти сразу захрустела на его зубах.

Орайя нашла в себе силы подняться и пойти дальше. Она уже не пыталась искать землянику, да и как её найдёшь в такой темноте. Она прошла мимо сваленных солнечных часов, обошла груду мусора. Едва не упала, запнувшись о большой обломок стены. Девочка боялась так, как не боялась никогда, но продолжала идти.

Потому что она знала – или она убьёт его, или пусть уж он сожрёт и её, обглодает кости и выбросит их ямы.

Кость, которую он глодал, упала рядом с Орайей, но и это её не остановило. Ни это, ни звуки, которые он опять начал издавать – нечто среднее между диким хохотом и криком боли.

– Я убью тебя, – сказала Орайя.

Она миновала вторую груду мусора и очутилась на краю ямы. Когда-то здесь стоял белый домик, но это было так давно, что она уже не помнила, как он выглядел. Помнила как играла в нём с другими детьми. Помнила невысокую худенькую женщину в белой одежде, которая иногда наблюдала за ними с края поляны, а иногда заглядывала в окна, но стоило Орайе попытаться подойти к ней или заговорить, как эта женщина исчезала.

А потом пришёл он, и на месте домика оказалась яма, где он и поселился, дети куда-то пропали, а сама она убежала в лес, стараясь никогда не приближаться к этому месту.

Орайя почувствовала его запах – вонь гнили, застоявшейся мочи и плесени.

– Я убью тебя, – сказала она.

И он услышал, хотя его вопли могли заглушить любой шум, не то что голос маленькой девочки. Его грязные кривые пальцы ухватились за край ямы, земля начала осыпаться под ними – он пытался выбраться. Пальцы напряглись… и почти сразу исчезли, захватив с собой клочки травы и комки земли. Со дна ямы раздался яростный крик.

– Ты не сможешь выбраться. Не сможешь. Ты слишком большой. Я убью тебя. Отец.

Должно быть, он разбежался, чтобы запрыгнуть так высоко. Его руки появились над краем ямы и принялись загребать траву, пытаясь уцепиться хоть за что-то. На миг появилось его голова – всклоченные длинные волосы, едва прикрывающие струпья на коже, безумные глаза, сломанный нос, оскаленные кривые зубы, пена в уголках губ. Отец умудрился схватить одну из костей, лежащих у ямы, но уже через секунду упал вместе с ней обратно. Вновь послышался безумный вой.