Мы с Родди несогласно замотали головами. Не стоит привлекать старших Ера в наши дела. Они люди ответственные, вдруг интересы семьи для них станут весомее, и перемелют нас жернова внутренней политики в муку.

— Надо все тихо, — сказала я.

— Без лишних извещенных, — вторил Родди.

Мы с ним повернулись друг к другу и понимающе улыбнулись. Команда опять в сборе.

— Можно поискать в семейной библиотеке, — задумчиво сказал Кристофер Ера, — но у меня нет входа на нижние этажи дома. Если только не попробовать проникнуть тайно.

— Мы только почитаем и ничего не возьмем, — припечатал Кай. — Мари, испечешь потом пирог еще разок?

Его физиономия излучала довольство и благодушие. Он подвинул поднос с пирогом ближе к нам, демонстрируя заботливость, крайне редко присущую ему по натуре. Друзья превыше пирога, даже вкуснейшего и близко лежащего.

Через пять минут, вооружившись открывающими замки артефактами, мы двинулись вниз по скрипучей дубовой лестнице в глубины старинного дома.

Я шла позади и посмеивалась. И это меня они считают импульсивной и быстро принимающей решения? А сами-то.

Передо мной маячила спина медоеда, который в силу своего невысокого роста очень переживал, что не видит интересностей впереди, и старательно подпрыгивал.

Первым шел Крис и касаниями ладоней открывал семейные защиты проходов в библиотеку. В его крови еще оставалась магия, которую принимал и узнавал дом.

Родди следовал вторым, внимательно о чем-то расспрашивал Криса и кивал. Его семья не так хорошо разбиралась в защитных артефактах, поэтому Торш пользовался случаем пополнить объем своих знаний.

По сторонам лестницы потянулись странно, ломано выглядящие ряды полок. Они пересекались под неожиданными углами, изворачивались подобно волнам.

— Когда я был маленьким, я спросил, почему мы вешаем полки неровно, — сказал Крис, — а отец мне ответил: «Вешаем ровно, а изгибает дом».

Я вспомнила первое впечатление от особняка, когда мне казалось, что он смотрит на меня, оценивает, принимает решение — пускать или нет. Возможно, сказалось не только мое пылкое воображение. Дом был явно не прост, словно столетия магии пронизали его насквозь, оживив в молчаливое, но думающее создание.

— Персиваль! Открывай, это я, Кристофер.

Огромная дверь впереди скрипнула, по дереву прошла рябь, и на поверхности показалось грубо вылепленное старческое лицо с боевито топорщащимися бровями и тонюсенькой бороденкой.

— Знаю я, кто ты и куда своих ведешь. Слышал еще в гостиной. Но! Не пущу, даже не уговаривай, малыш. — Дверь пожевала губами, как будто давно не разговаривала и разминалась. — Там боевые защиты. Станешь еще одним подвальным привидением, и твой отец мне потом жизни не даст. Может и крыс притащить, совесть-то еще в студенчестве в карты проиграл, сам говорил.

А может быть, дом и не молчаливое создание…

— Перси, — строго сказал Крис, — это важно для решения моей судьбы.

— Хватит заливать, — невоспитанно заявил дух дома, — твой отец уже договорился с пиявками…

Поймав взгляд Криса, Персиваль закашлялся, смущенно глядя на юного наследника, но проход не открыл.

— Может, пойдем и все-таки поищем в университетской библиотеке? — предложила я.

— Нет. О семье можно узнать только здесь, — упрямо произнес Ера, испытывающе разглядывая дверь. — Видишь ли, если Перси не одеревенел и из беседы не выходит, значит, сомневается, правильно ли поступает.

Родди придвинулся поближе к двери, встав рядом с Крисом.

— Насколько я понимаю, уважаемый Перси — настоящая личность, потому что сомнения — это показатель человека. Если мы, люди, сомневаемся, то из разговора не уходим и готовы слушать дальше… Уважаемый мистер Персиваль, как насчет важного довода, что на свободе может остаться ужасный преступник?

Дверь рассмеялась скрипучим ироничным хохотком.

— И что? На свободе гуляют толпы преступников. Одним больше, одним меньше… Я и сам когда-то… кхм…

— Неужто? — удивился Крис. — Неужто вором был?

Дверь возмущенно задергалась и задвигала невесть откуда взявшимся шпингалетом.

— Как ты мог такое подумать, малыш! Я всего лишь был пару раз несправедливо осужден за нарушение брачных обязательств. И умер, осмелюсь сообщить, в высшей степени достойно. Стрелялся, защищая честь дамы. Ее муж несуразицу какую-то подумал на невинную аки роза женщину. Пришлось как есть, в одном нижнем белье, вызывать его к барьеру. И ушел я красиво, высоко подняв голову, практически откинув ее. Зарядом шандарахнуло прям под подбородок. Этот задохлик, супруг моей Нинон, был существенно ниже меня ростом. — Персиваль вздохнул. — Эх, молодежь, вы даже не представляете крепость старой школы, когда и в кальсонах мы выглядели рыцарями…