— Тогда ответ «нет». Кроме того, ты же не хочешь, чтобы тебя увидели со мной на публике. — Я пожимаю плечами, пытаясь притвориться, что мне наплевать, но терплю неудачу. Я чувствую напряжение во всем теле; я практически вибрирую от гнева.

— Это, черт возьми, неправда, и ты это знаешь, — рычит Лоу, и я могу чувствовать, что он приближается ко мне, чего я не хочу. Он не должен прикоснуться ко мне. Если сделает это, я не смогу сдержать слезы, а я не хочу показывать ему, как плачу. Я опускаю рюмку, спрыгиваю с барного стула, и меня немного качает. И Лоу, и Пейн одновременно протягивают руки, чтобы не дать мне упасть.

— Не трогай ее, — рычит Лоу на Пейна, в собственническом жесте притягивая меня к своему телу. Я чувствую, что плотина внутри меня вот-вот разрушится, и мне нужно все самообладание, чтобы ровным тоном произнести следующие слова.

— Ты сделал свой выбор. Теперь живи с ним. — Я пытаюсь пройти мимо него, но он хватает меня за руку, и я поворачиваюсь, одаривая его гневным взглядом. Я должна держаться за этот гнев, пока не выйду из бара.

— Ты слишком пьяна, чтобы вести машину.

Я даже не отвечаю на его слова. Просто зову Бутча.

— Бутч отвезет меня, — говорю я, надеясь, что это причинит ему боль. Лоу, может, и не хочет, чтобы все знали, что мы вместе, но я знаю, он не хочет делиться мной. Двойные стандарты?

Шериф стискивает зубы, но что он может сказать? Все в баре смотрят на нас.

— Поднимай трубку, когда я звоню. — Он хмурится на меня, но я игнорирую это.

— Отъебись.

После этого я хватаю Бутча за руку, и он притягивает меня ближе, вероятно, потому, что видит на моем лице страдание.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — шепчу я ему, и по моим щекам начинают катиться слезы.

Глава 4

Лоу

— Ты вляпался с головой, — говорит Пейн, но я не смотрю на него. Я продолжаю смотреть на дверь, через которую только что вышла Джозефин, забирая с собой мое сердце. Когда она не ответила на мои сообщения, я немного заволновался, но когда она прислала последнее сообщение, казалось, земля ушла у меня из-под ног.

Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки, пытаясь взять себя в руки. Мне нужно злиться только на себя. Я все неправильно сделал. Последний год моей жизни был несчастным и чертовски одиноким, а предыдущие две недели лучшими, что я когда-либо знал. Я не позволю этому так легко ускользнуть у меня сквозь пальцы. Так или иначе, она меня выслушает.

— Меня это устраивает. — И это правда. Я готов на все, лишь бы заполучить Джозефин. Может быть, я и вляпался по уши, но я в порядке. Я утону в ней, и это будет самая сладкая смерть, о которой только можно мечтать.

Я выхожу из бара и успеваю заметить, как она садится в машину Бутча. Я знаю, что они просто друзья, но, черт возьми, это больно — видеть, как он заботится о ней. Ей было больно, и она позвала Бутча. А это должен был быть я. Но я облажался. Я хочу быть мужчиной, к которому она бежит, когда ей нужно на кого-то опереться. Я почти заполучил ее доверие, чтобы увидеть, как все улетучилось, словно дым.

— Блядь! — кричу я на пустой парковке, а затем направляюсь к своей патрульной машине. Не задумываясь, я включаю мигалки и сирену, и следую за ними.

Бутч останавливается на обочине, и я следую его примеру, выключая сирену, но оставляя мигалку включенной. Бутч открывает дверь, возможно, чтобы поспорить со мной, но я говорю тем же тоном, который использовал на головорезах на улицах Чикаго, когда работал патрульным:

— Руки на руль и не двигай даже чертовым пальцем.

Довольно низко использовать служебное положение в личных целях, но я как-нибудь переживу это. Я готов сделать что угодно, лишь бы заполучить мою милую Джозефин — даже спустить в канализацию дело, над которым работал год. Я найду другой способ.

Я подхожу к пассажирской стороне и открываю дверь. Наклонившись, отстегиваю ее ремень безопасности и вытаскиваю из машины, перекидывая через плечо. Джозефин немного сопротивляется, но она такая маленькая, что ее легко усмирить.

Бутч выскакивает из машины. По нерешительному взгляду на его лице я могу сказать, что он обдумывает свои следующие слова. Возможно, он захочет врезать мне, но я все еще шериф.

— Ты заставил ее плакать. Я никогда раньше не видел, чтобы она плакала, Лоу.