Сила воли оказалась подобна мышечной силе – человек подвержен усталости в процессе ее использования. Это было подмечено Шекспиром в «Троиле и Крессиде»: троянский воин Троил, убежденный, что Крессиду будут соблазнять хитроумные и обаятельные греки, говорит, что верит в ее желание остаться верной, но сомневается в ее способности устоять под натиском. Глупо считать, что наша сила сопротивления постоянна, объясняет он ей и предупреждает: «нечто нежелательное» произойдет, когда эта сила ослабеет. Очевидно, что в конце концов Крессида уступит греческому воину.

Слова шекспировского Троила об «изменчивом могуществе» силы воли описывают примерно то, что наблюдалось в поведении студентов, которых искушали булочками. Когда эта идея получила подтверждение в описанном эксперименте и других опытах, ее быстро оценили клинические психологи, в частности Дон Боком, заслуженный семейный психотерапевт из Чапел-Хилл в Северной Каролине.

Исследования Баумайстера подтвердили его наблюдения, которые накапливались в течение многих лет его практики, но оставались не вполне им понятыми. Он видел множество неудачных браков, в которых работающие пары ссорились по бытовым мелочам каждый вечер. Иногда он советовал им пораньше возвращаться с работы, что может показаться странным: зачем приезжать раньше, чтобы больше времени оставалось на скандал? Однако ему представлялось, что долгие часы, проведенные на работе, опустошают людей. Когда они возвращались домой после трудного дня, им не оставалось ничего иного, кроме злобной реакции на раздражающие выпады своего партнера, вместо того чтобы неожиданно проявить доброту и заботу, сдерживая свое желание ответить сарказмом на неприятное замечание. Дон Боком считает, что людям следует покидать работу тогда, когда у них остается хоть немного энергии. Многие браки переживают кризис в моменты обостренного стресса на работе: люди расходуют всю свою волю – выкладываются по максимуму в офисе, а их домашняя жизнь пожинает печальные плоды этого бессилия.

После эксперимента с редисом похожие результаты были многократно получены с различными группами испытуемых. Ученые исследовали более сложные эмоциональные эффекты и искали способы их измерения, наблюдая, например, уровень физической выносливости. Для продолжительных усилий, вроде марафонского забега, обычной тренировки недостаточно: в какой-то момент, независимо от физического состояния, телу требуется отдых, но разум повелевает ему бежать, бежать, бежать.

Аналогично для упражнений с ручным эспандером нужна не только физическая сила. Рука устает очень быстро, и постепенно появляется мышечная боль. Естественный импульс побуждает прекратить упражнение, но вы можете заставить себя продолжать – если только ваше сознание не занято подавлением каких-то других чувств, как в эксперименте с грустным итальянским фильмом.

Перед просмотром фильма участников эксперимента предупредили, что выражения их лиц во время показа будут фиксироваться на специальную камеру. Одних участников попросили подавлять чувства и не выдавать своих эмоций. Других попросили подчеркивать эмоциональный отклик и открыто демонстрировать свои реакции мимикой лица. Третья группа была контрольной: ее участники просто смотрели кино.

Испытуемым показали фрагмент из Mondo Cane («Собачий мир») – документального фильма о влиянии радиоактивных отходов на живую природу. В одном знаменитом эпизоде предстали гигантские морские черепахи, которые теряют ориентацию, движутся в пустыню и погибают там, вяло взмахивая своими ластами в попытках вернуться в море. Это очень драматический, вызывающий слезы момент, однако не всем было позволено плакать. Некоторые испытуемые оставались индифферентными, как им было предписано; другие залились слезами на пределе возможного. После просмотра всем было предложено выполнить силовой тест – отжать кистевой эспандер, снабженный датчиком. Затем ученые сравнили результаты.

На выносливость членов контрольной группы фильм не повлиял: их показатели на силовом тренажере были теми же, что и до просмотра фильма. Но в двух других группах обнаружили меньшую физическую силу, чем до просмотра фильма. Неважно, подавляли испытуемые свои чувства или распаляли их, сопереживая нечастным черепахам, – в любом случае необходимость управлять эмоциями требовала применять силу воли. Изображать что-то просто так не получилось.

«Просто так» не проходит и классический психологический трюк с белым медведем. Он стал чем-то вроде талисмана для психологов с тех пор, как Дэниел Вегнер услышал историю про юного Толстого (по другим версиям – Достоевского), который поспорил с братом, что тому не удастся избегать думать о белом медведе в течение пяти минут. Брат проиграл и сделал неутешительный вывод о психической силе человека. Нам нравится думать, что мы контролируем собственные мысли, но это не так. Медитирующие поначалу обычно бывают шокированы навязчивым потоком собственных мыслей, несмотря на честные попытки сконцентрироваться. В лучшем случае мы можем лишь частично контролировать поток сознания.

Вегнер, который сейчас преподает в Гарварде, продемонстрировал это, попросив испытуемых звенеть в колокольчик при появлении в их мыслях белого медведя. Специальные приемы, техники отвлечения и прочие ухищрения на какое-то время сдерживали появление образа зверя, но в итоге колокольчик прозвонил по каждому.

Такой эксперимент может показаться легкомысленным. В перечне травм и психозов, которые поражают человека, «нежелательные мысли о белом медведе» не занимают сколько-нибудь значимого места. Но именно отдаленное отношение к повседневности делает этот образ полезным инструментом для исследователей. Чтобы понять, каким образом люди контролируют свое мышление, предпочтительно избегать обыденных тем. Когда один из студентов-выпускников прибег к разновидности эксперимента Вегнера, где испытуемым запрещали думать об их матери, опыт лишь продемонстрировал, что студенты-выпускники прекрасно обучены не думать о своих матерях.

Чем мама отличается от белого медведя? Возможно, студенты без всякого задания стремятся эмоционально отгородиться от родителей. Возможно, они часто занимаются тем, что маме явно не понравилось бы, и им приходится изгонять ее образ из мыслей. Или они таким способом подавляют чувство вины за то, что редко звонят маме. Заметим, что все эти объяснения различия между мамой и белым медведем касаются только мамы.

В этом-то и состоит проблема, с точки зрения ученых. Матери не годятся в качестве темы исследования, потому что с ними связано множество мыслительных и эмоциональных ассоциаций. Причины, по которым вы можете не думать о матери, многочисленны, различны, очень специфичны и плохо поддаются обобщению. Напротив, если человеку трудно подавить мысль о белом медведе – создании, которое вряд ли играет важную роль в повседневной жизни или биографии среднестатистического американского студента – участника исследования, то интерпретация этого факта может распространяться на большое количество объектов.