Шрифт:
* * *
Из радиоперехватов:
(Разговор на английском языке)
«- Что там у местных за стрельба?»
«- Пошли своего земляка искать, нашли неприятностей себе на задницу.»
«- Вертолеты слышно?»
«- Нет.»
«- Сиди на месте, и не вздумай высунуться, пропадешь — искать не будем.»
«- До вечера все кончится.»
«- Вечером и поговорим еще.»
Осечка при стрельбе из миномета — такое иногда случается, причины могут быть самые разные. Либо капсюль-воспламенитель бракованный попался, либо мина в стволе зависла, либо... фиг его знает почему. Все минометчики попрятались, и один из них длинной палкой пытается толкнуть ствол. Толкает несколько раз, но результата нет. Над головой опять свистят мины, попадания в площадку есть, но далеко от нас и от машин.
Экстрим продолжается — палка в руках сменяется кувалдой, и минометчик несколько раз долбит ей по казенной части ствола (на случай, если капсюль в хвосте мины не сработал, что ли?), встав позади трубы. Миномет не реагирует, выстрела нет. Парень с кувалдой поворачивается в сторону заныкавшихся остальных членов расчета и что-то кричит им. Из укрытия выбирается еще один человек, и они начинают вместе мудрить что-то со своим «чудо-оружием». Один отсоединил двуногую опору, второй крутит ствол, отсоединяет его от плиты, затем потихоньку начинает подымать его казенником вверх. Второй встает сбоку от ствола и руками практически «душит» ствол на самом срезе предохранительного устройства. Мне отсюда не видно мелких деталей, но заметно, что «душитель» схватил мину и вытащил ее из ствола, как рыбу из сачка под жабры. Он что-то крикнул остальным, и те, быстро подбежав к позиции, тут же стали возвращать миномет в пригодное для стрельбы состояние. Опять несколько ударов кувалдой, и в наушнике раздается голос сержанта-артиллериста:
«- Труба к стрельбе готова!»
«- Данные еще не забыл?»
«- Заново давайте!»
«- Азимут сто девяносто, дальность два триста.»
«- Даю пристрелку.»
Разрыв поднялся практически рядом с краем овражка.
«- Можешь чуть-чуть дальше, совсем немного?»
«- Даю!»
Следующий разрыв был не виден, мина разорвалась прямо в овраге.
«- Отлично, давай серию влево и вправо на той же дальности!»
Следующие мины легли в овраг «веером», и сразу же там к-а-а-к ДОЛБАНУЛО! Причем в паре мест, даже отсюда в бинокль было заметно, что вверх полетели какие-то ошметки разной величины. У меня вырвалось:
– Песец котятам!..
– ...Гадить не будут!
– продолжила Наталья.
Мы переглянулись и разразились нервным смехом, но очень долго смеяться нам не пришлось: в наш окоп неожиданно ввалился один из егерей, с болтающимся на шее биноклем. Ударившись ногами о земляное дно, он неожиданно приглушенно матерится, теперь уже понятно почему - правая нога у него наспех замотана поверх штанины сползающим, порядочно запылившимся бинтом. Я спрашиваю у него:
– Корректировщик?
– Да... осколком задело, поэтому задержался.
Обращаюсь к Наталье:
– Крови боишься, нет, можешь повязку наложить нормальную?
– Учили, попробую...
– Ты не пробуй, бинтуй давай! Потом врач нормально перевяжет, если что. Вот нож, штанину разрежешь, - я протягиваю ей свой складник.
Хорошо, что окоп выкопан с некоторым запасом, поэтому мы вполне помещаемся в нем втроем, иначе делать перевязку было бы трудновато. У егеря в запасе оказывается еще один бинт, поэтому некоторое время они оба заняты: Наталья более-менее ровно наматывает бинт ему на ногу, а разведчик старается не материться слишком громко. Я продолжаю смотреть в бинокль — какая-то суета вдали продолжается, но минометы с той стороны больше не стреляют, и это очень радует.
Перевязка окончена, и мы встаем к брустверу практически вплотную, «плечом к плечу», как говорится. Егерь привалился к стенке окопа, но стоит нормально, разве чуть бледноват. Бросаю короткий взгляд на Наталью — она вцепилась в автомат так, что побелели пальцы.
– Ты пальцы пока расслабь, а то устанут, как потом стрелять будешь-то?
– она немного успокаивается.
– Видишь, на нас пока никто в атаку не бежит?
Разведчик молча осматривает окрестности в бинокль, водя им из стороны в сторону. Неожиданно медленное движение прекращается, и он замирает неподвижно. Проследив за направлением его взгляда, смотрю в ту же сторону.
– Наблюдаю движение у ориентира пять, влево тридцать, что-то устанавливают, говорю я.
– Подтверждаю, - отвечает егерь и начинает быстро говорить в микрофон своей радиостанции, - Труба, ориентир пять, влево тридцать, дальше два, пулеметный расчет, уничтожить!
Но тут над головой раздается жужжание пролетающих пуль крупного калибра, мы втроем быстро ныряем на дно окопа, и следующая очередь ложится чуть ли не в наш бруствер, на голову сыплются мелкие камешки, в воздухе пыль такая, что не продохнешь — видимо, наши дорогие гости очень сильно обиделись за свои поломанные игрушки. Пулемет продолжает «обрабатывать» гребень холма, высунуться практически невозможно. Теперь я примерно знаю, как чувствуют себя термиты, когда до них хочет докопаться муравьед (надо же, какая хрень лезет в голову!..) Наш миномет начинает пристрелку, но без корректировщика пока неудачно — крупнокалиберный пулемет продолжает обстреливать наши позиции. То ли в ушах стало «двоиться», то ли... Нет, пулеметов действительно уже два, бьют с разных позиций. Так, скорее всего под их прикрытием сейчас и полезут... Очередь опять «проходится» по гребню, такое впечатление, что от насыпанного впереди бруствера уже ничего не осталось, сверху сыплются куски разорванной маскировочной сети.