19. Цукерман К. Два этапа формирования Древнерусского государства // Славяноведение. – М.: Наука, 2001. – № 4. – С. 55–77.

20. Юрганов А.Л. Удельно-вотчинная система и традиции наследования власти и собственности в средневековой России // Отечественная история. – М.: Наука, 1996. – № 3. – С. 93–114.

21. Franklin S., Shepard J. The emergence of Rus, 750–1200. – L.; N.Y.: Longman, 1996. – XXII, 450 p.

Один из выдающихся современных историков-русистов, проф. Лондонского ун-та Исабель де Мадариага обратилась к тому этапу русской государственности, когда великое княжество Московское сменилось царством, и сопутствующим этому изменениям в режиме правления и в обществе. Книга 1 ставит задачу реинтерпретации личности и политики Ивана Грозного. Проведя краткий историографический анализ российских и зарубежных работ, И. Мадариага излагает собственные принципы построения исторического исследования. «Прежде всего, я старалась писать историю Ивана IV как бы из Москвы, как бы взирая на Западную Европу из-за кремлевских стен, а не рассматривая Россию со стороны и свысока, глядя на нее с Запада. Такой подход позволяет избежать снисходительного тона, объяснить происходившее в России присущими ей понятиями, вполне ощутить глубину ее трагедии. Этим объясняется и то, почему я говорю о Руси, а не о Московии. Иван IV был царем всея Руси, он ощущал себя наследником киевских государей» (с. 15). Далее, широкое использование сравнительного метода историк обосновывает тем, что «многие проблемы, с которыми столкнулась Россия, были того же свойства, что и проблемы, вставшие перед Францией, Германией и в меньшей степени Англией, пусть и в другое время. Германские императоры и французские короли были вынуждены включиться в борьбу за утверждение своей власти на территории собственных стран, и в этой борьбе Германия потерпела неудачу, а Россия в XVI в. добилась частичного успеха. Англия была насильственным путем объединена при Вильгельме Завоевателе, но и ей пришлось выдержать войну за расширение своих границ от берега до берега всего острова… Представителям Трастамарской и Габсбургской династий тоже не удалось объединить весь Иберийский полуостров; королевство стало союзом корон, федеративным государством. Бурбонам удалось распространить на всю страну власть короля, исходящую из центра, только в XVIII в. …Национальные державы, постепенно образовавшиеся в Европе, сталкивались с одними и теми же проблемами, и задача историка – обнаружить их под разными обличьями, которые эти проблемы принимали вследствие разнообразия культурных, конфессиональных, географических и политических условий. Англия – остров, который испытывает благотворное влияние Гольфстрима; почвы в России в основном неплодородные, а климат суровый. Одни европейские страны входили в состав Западной Римской империи и образовали сообщество, в котором разговаривали на латинском языке; другие стали частью Восточной Римской империи или испытали на себе ее влияние; они исповедовали общую для них православную веру. Всем этим народам присуща единая в своей основе христианская культура, определившая и сходство их политических представлений. Это cxoдство не всегда заметно, но долг историка выявить и показать это» (с. 16).

Оценки правления Ивана Грозного, по мнению автора, были искажены с самого начала и во многом являют собой пример «вредного влияния идеологии на историографию». Стремление разработать теорию, представляющую ход событий как закономерный и ведущий к определенным положительным результатам процесс, привело к возникновению течения, преобладавшего на протяжении XIX и почти всего XX в. Оно исходило из предположения о наличии в России могущественной аристократии, которая держалась за свои обширные старинные уделы со всеми их привилегиями и противилась усилиям централизованного государства и прогрессивного дворянства или служилой знати, которая поддерживала царскую власть и зависела от нее, а также стремилась осуществить стоявшую перед нацией задачу расширения территории. Деспотические поступки царя были продиктованы необходимостью добиться победы государства (в лице царя) и служилой знати над боярами. Однако более тщательное исследование материала показало, что доказательства такой «борьбы» между аристократами и служилым дворянством отсутствуют. И те, и другие выступали за объединение страны под властью царя, и их устраивало происходившее слияние служилых держаний и вотчинной собственности на землю, в чем все они находили для себя известные выгоды.

На протяжении своего царствования Иван с большим или меньшим успехом преследовал определенные политические цели. Одна из них заключалась в том, чтобы ослабить влияние и сократить вотчины удельных князей, причем такую политику проводил уже Василий III. Было ясно также, что сохраняется традиционное согласие между царем и аристократией, заинтересованной в объединении разрозненных княжеств и областей. Не вызывает сомнения тот факт, что, хотя выпады Ивана не носили систематического характера и были продиктованы его личной ненавистью и недоверием к отдельным князьям и боярам, они резко сократили возможную угрозу его власти со стороны немногих оставшихся могущественных Рюриковичей. Путем постоянной перетасовки земель, которые то причислялись к опричнине, то выводились из нее, Иван препятствовал формированию местных союзов между аристократией и ее потенциальными вооруженными сторонниками.

Политика централизации не означала, что Иван пытался учредить органы централизованного управления, подконтрольные центральному правительству и бюрократии: для этого недоставало грамотных кадров, а также правовых основ, необходимых для их подготовки. Эта политика, полагает автор, заключалась в «повсеместном насаждении представления о едином высшем и безоговорочном законодательном авторитете, наделяющем своих агентов функциями отправления правосудия, сбора поступлений и обороны, часто с использованием системы поруки» (с. 500). В этом собирании земель Иван был более удачлив, чем многие его современники в Европе. В России был один свод законов (Судебник 1550 г.), общая денежная единица, одна вера, единый набор мер и весов и общее военное командование. За 34 года царствования Ивану удалось в несколько раз расширить территорию, принадлежащую России, присоединив Казань и Астрахань и отодвинув границы заселенных и защищенных земель на юге. После присоединения Ерма-ком Сибирского ханства государство взяло в свои руки планомерное освоение западносибирских земель.

За 27 лет почти непрерывных войн русское войско подверглось реформированию, а его снабжение постоянно улучшалось, хотя это стоило напряжения сил всего населения. Автор отмечает быстрое разрастание сети укрепленных городов и крепостей, составивших обустроенные рубежи обороны от разбойничьих набегов крымцев. Однако для оплаты войн, опричнины, строительства укреплений на юге требовались немалые средства, и поборы росли. Посошные сборы на мирные цели в период с 1505 по 1584 г. выросли в денежном выражении с 2,16 до 6 руб., а на военные цели еще более. Известно, что вступив на престол, царь застал центральные и северо-восточные области России в цветущем состоянии, а оставил их в последние годы правления на грани полного разорения (с. 502). Причинами этого наряду с бедствиями обычными (войны, стихийные бедствия, голод и мор, крымские набеги, поборы) были и нововведения: рост поместной системы, лишавшей крестьян земли, изменение системы оплаты службы помещиков, переведенных с государственного жалования на самостоятельную эксплуатацию земель, обязанность выставлять вооруженных конных холопов на военную службу и опричное разорение. Все это за 25 лет довело страну до крайности, так что у нее не было ни людей, ни средств для продолжения Ливонской войны. Количество заброшенных хозяйств достигало в ряде случаев 90%. Жители бежали на Север, на восток, в Сибирь, на юг. Уделом оставшихся было закрепощение.

Произвол и жестокость царствования Ивана в сочетании с разрушительной практикой опричнины могли только отдалить торжество государственной идеи и государственных учреждений. Поскольку Иван олицетворял государство, существование независимых политических или общественных учреждений было исключено. В этом отношении абсолютная власть царей отличалась от абсолютной власти западных правителей, так как монарх в католической Европе был связан законами, ограничивавшими его сферу действия, поэтому там могли зарождаться независимые институты.

И. де Мадариага, касаясь вопроса о таком учреждении как земский собор, адресует российским историкам упрек во внесении путаницы в вопрос о наличии в России XVI в. политических институтов. Дело в том, считает историк, что они используют понятия, не совсем соответствующие тем социальным явлениям, которые пытаются описать. Так, нередко говорится (Р.Г. Скрынников и др.) о существовании в России XVI столетия «аристократических корпораций»; можно подумать, продолжает И. де Мадариага, что речь идет об ассоциациях, координировавших действия юридически оформленных структур. В России таких организаций не было, поэтому они и не могли быть представленными в политических учреждениях. Земский собор не был избирательным органом и созывался от случая к случаю, пока перед страной не встала проблема пресечения династии, в связи с чем возникла необходимость выработки политической процедуры, чтобы узаконить порядок престолонаследия. Последняя оказалась пригодной, чтобы в условиях Смутного времени обеспечить прецедент для деятельности будущего Собора 1613 г. Столь же ошибочно считать представительным учреждением Боярскую думу (ее даже называли парламентом), поскольку ее задачей было не представительство интересов сословий, а рекомендации царю.