«Хелен! Неужели она улеглась спать? – думает он с тревогой. – Я же звонил ей сегодня. Сказал, что приду после работы. Забыла?»

– Хелен! – он уже кричит во всю силу, забыв о том, что может потревожить соседей.

– Что ты орешь?!

Окно на втором этаже распахивается. Появляется белокурая головка Хелен в папильотках. Личико не заспано – она и не спала, – но кривится от недовольства.

– Немедленно замолчи! Я сейчас спущусь.

Через мгновение она появляется на пороге. В полосатом ночном халате, руки уперты в бока. Однако губы накрашены, а на лице – свежий слой пудры.

– Имей в виду, – деловито заявляет она с ходу. – Я никуда не пойду.

– Но я пришел к тебе, у на свидание.

Он берет ее за руку и примирительно гладит пальцы.

– Садись, – тянет за собой, усаживаясь на верхнюю ступеньку.

– Вот еще! Здесь холодно!

Хелен раздраженно выдергивает руку.

– Ты сказал, что придешь после работы, а сейчас сколько времени? Ты знаешь, сколько сейчас времени?

Ее глаза гневно сверкают, но он замечает, что она поглядывает на коробку.

– Я и пришел после работы, – объясняет он терпеливо. – Я музыкант, я играю в оркестре. Мы только что закончили концерт. Садись.

Он снова тянет ее за руку. На этот раз она послушно присаживается рядом.

– Ты совсем не изменилась, Хелен, – вздыхает он. – Все такая же сварливая. И такая же красивая.

И, сделав паузу, открывает коробку.

– У меня для тебя подарок.

Мелкий жемчуг мерцает на черном бархате. У Хелен вспыхивает от радости лицо. Но она еще старается не выдать себя и, сделав усилие, с притворным недовольством кривит губы.

– Подарок? А по какому случаю?

– К твоему дню рождения.

– У меня день рождения в ноябре, а сейчас еще только сентябрь, – замечает она язвительно.

– Так это еще к прошлому дню рождения, – быстро исправляется он.

– Ах, к прошлому!

Хелен смеется и, взяв коробку, рассматривает бусы.

– Очень красивые…

– Позволь, я проверю размер.

Он берет бусы из коробки и хочет надеть их на Хелен. В это время дверь позади них распахивается. Обернувшись, Гленн вскакивает в испуге. На пороге – отец Хелен. Он полностью одет, в руке… охотничье ружье.

– Мистер Бергер… я только…

Он поспешно отступает назад и, потеряв равновесие, чуть не падает с лестницы, успев схватиться за перила. Хелен подхватывает его под руку, ее голубые глаза смеются.

– Спокойно, сынок.

Мистер Бергер проходит мимо по ступеням.

– Я всего лишь иду на охоту. На зайцев…

– Мне кажется, фрау Сэтерлэнд, он пришел в себя.

Женский голос обрывает его воспоминания. Но это не голос Хелен – чужой, суховатый, даже безразличный. К тому же говорят не по-английски. И хотя он с детства знает немецкий – на этом языке между собой частенько переговаривались его бабушка и мать, – он не сразу понимает смысл сказанного. Он приоткрыл глаза – веки как будто слиплись и кажутся тяжелыми. Яркий белый свет сразу ударяет в глаза. Серая тень, заметная на белой стене, движется в его сторону. Через мгновение она обретает реальные очертания. Высокая женщина в строгом черном платье и белом переднике с красным медицинским крестом наклоняется над ним. Из-под белой косынки виднеются подернутые сединой волосы. Взгляд серых глаз, окруженных мелкими морщинками, внимательный и серьезный. Ясно, что это медицинская сестра.

– Фрау Сэтерлэнд, – повторяет она, повернувшись в сторону. – Это совершенно точно. Он пришел в себя. Надо доложить бригаденфюреру.

– Не будем торопиться, фрау Кнобель.

Еще один женский голос прозвучал позади него – ясно и близко, почти рядом. Этот голос был другой – немного низкий, как будто надломленный, но мягкий. Послышался глухой стук каблуков об пол, женщина подошла и встала рядом с сестрой, заслонив окно. Невысокого роста, в белом медицинском халате. Густые каштановые волосы скручены в узел на затылке. Красиво изогнутые темные брови чуть сдвинуты над переносицей, взгляд светлых, зеленоватых глаз – внимательный и спокойный. Она взяла его за руку, проверяя пульс.

– Да, вы совершенно правы, фрау Кнобель, – произнесла через мгновение. – Нашему пациенту лучше.

Она наклонилась и положила ладонь ему на лоб.

– Жар спал.

Он ясно ощутил мягкое прикосновение пальцев и тонкий запах вербены, исходящий от нее. На мгновение он почувствовал успокоение. Вдруг она повернулась к сестре. Белый воротник халата сместился – он увидел серую ткань мундира под ним и две буквы СС на черном фоне. Его точно поразил разряд электрического тока: «Плен! Плен! Я в плену! В немецком госпитале!» – эта мысль заполнила его сознание, он почувствовал сильную боль в затылке, окно за спиной женщины в белом халате закачалось, в нем в беспорядочном вихре кружились снежинки Затем он снова увидел бледное лицо Хелен – широко распахнутые испуганные глаза, комья мокрого снега, застывшие на спутанных волосах. Они ехали в свой первый гастрольный тур. Их пригласил владелец танцевального зала в Бостоне поиграть у него несколько вечеров.

После неудач и безденежья такое предложение казалось везеньем. Но в ноябре шли дожди, затем выпал снег, а ночной мороз превратил дороги в каток. Они попали в сугроб, сломали полуось. До Бостона пришлось добираться едва ли не пешком. Хелен сильно простудилась и попала в больницу. Тогда они узнали, что она никогда не сможет иметь детей.

Снег за окном кружился все быстрее. Растревоженный мозг беспорядочно подбрасывал картины из прошлого – давнего и того, что случилось недавно. Начало наступления союзников в Нормандии. Хлесткие заголовки газет: «Армии союзников штурмуют Францию!», «Кольцо танков и людей сжимается вокруг врага!», «Семь тысяч самолетов союзников над Францией!», «Париж освобожден!».