Жизнь замечательных
вернуться

Чевега Михаил
Шрифт:

лида

тихо зашли в сумрак лифтая, николай и лида.вкусно пахли шамнунем,югом, морем, июнемдлинные волосы лиды.они как солнцем облиты,приправлены ноткой мяты…вдыхали мы прелесть лидыс нулевого по пятый.а с пятого – коля-големдушил меня алкоголем.

«встретил её случайно на Нижегородской, в кафе…»

встретил её случайно на Нижегородской, в кафе,рядом с домом, где она когда-то жила.мы встречались:сколько уже назад – восемнадцать, семнадцать?кучерявая, ладная, в шелестящей как осень юбке,и даже – не по сезону – веснушки.заехала с сыновьями (трое) проведать родителей.– Не узнала тебя.Когда подошел, – подумала, – одноклассник.И только потом, когда засмеялся,вспомнила по клыкам.по клыкам.я потом долго думал.прям, вот так и сказала.а когда расставались уже —обняла.не приличия ради, как это обычно,а как своего.это сложно словами.но вы, наверно, и сами знаете, как бывает,когда она обнимаеткак своего.

«приходила с работы…»

приходила с работывключала масляный радиаторно пока он нагреетсяхолод такойноски свитерна кухне плиту плитуэлектрическая не оченьв прошлой на войковскойгазовая какаябыла замечательнаяруки над ней протянешьи застываешьвесёлоезолотоепламяшумноетакоеродноетакоеживоекак те хризантемы.

оль

– не, с колей мы разошлись,да не, ещё в декабре,сразу же после кризиса:сколько ему говорилапро ипотеку,долбила ему, дураку, долбила..оль,ну сколько можно мотатьсяпо этим съёмным окраинам не дороже тридцатки?ещё когда повторяла:бери, пока предлагают!вальцова как-то одна тянет в химках?катя и сева в ховрино сразу двушку!оль, да по мне хоть клетушку!хоть в жопе мира!но свою, понимаешь, свою!завтра что поменялось – и на улицу с чемоданом,а он мне про францию, блядь, про париж,веками, мол, люди живутна съемных квартирах.я, оль, в париже, может быть, и согласна,но пока в бибирево – хочется, знаешь, свою.а потом ещё, оль, ферма блядская эта,и кто их только придумал?как мальчик маленький, зла не хватает,всё выращивал репу какую-то,рожь, овёс,ужинаем сидим, а он всё тыкает пальцем:сколько у него курей приросло,сколько свинов.ночью, ты не поверишь, проснулась, будто коровамычит,так этот стоит в труселях,в экранчик светящейсялыбу давит.два часа ночи.нормальный вообще человек?сельский кооператив, говорит,хочу создаватьнаподобие «лавкалавка».

«зверобой продырявленный…»

зверобой продырявленный,сухой экстрактиз корневищ валерианы,на рассвете привеченной,листья мелиссы лекарственной,боярышник однопестичныйи колючий,не гнущийся на ветрустебельпассифлоры инкарнатной,которую после закатазовут страстоцветом,соплодий хмеля,и ты,чорная бузина,и ты, камедь ксантановая,и ты, магния стеарат,и жолтый оксид железав таблетки овальной формы восстаньте!двояковыпуклые!покрытые оболочкойбледно-зеленого цвета!с разделяющей риской!слышите!обязательно!с разделяющий риской чтобы!

через эстакаду

Шёл через Рижскую эстакаду.Нёс на щеке помаду.Словно наградунёс.Точно волшебный знак.Молодой весёлый казах.Электричка внизу свистела.Тучи мялись.А у него сердце пело,глаза смеялись:видимо, вспоминалиподробности как любили.А рядом в пробке стоналистояли автомобили.Молодой казах налегке,с помадою на щеке,по эстакаде шёл мимов клубах осеннего дымакуда-то в сторону МираПроспекта.И казалось, что лето.

«из далека долго…»

из далека долготечёт река Лихоборка.течёт река Лихоборка,ей скоро конец и край.среди домов блочных.среди девиц сочных.среди парней точных.прямо в рай.

букет

семенил по льду,нёс в руке пакет.во пакете том спрятан был букет:слой газет, плюс кулёк целлофановый:для Наташки нёс для Романовой.тут осталось то – лишь подать рукой,только тропка та, что по-над рекой,да спуститься вниз с косогора,в общем, скоро.о чём он мечтал, ей сказать хотел,что на спуске том он не доглядел,нам доподлинно неизвестно.всем потом показывали то место,где, в руке зажав намертво кулёк,полужив летел бледный паренёкв мутных вод свинец,только ахнули все: «Пиздец».– Загребай!– Веревку скорей неси!а он шепчет: «Господи, упаси!Для Наташи букет спаси!», —с головою уже в волне,лишь букет не.ладно уж, не томитесь в печали.вытащили, чего уж там,откачали.в заветный дом отнесли.и даже букет спасли.

музыка

в тишине подмосковных дачиграет гриша-трубач,вторит ему, искрист,николай, гармонист.душой бьётся.хорошо им живётсяс песней в сердце.в окне рядомСергей Петрович и заусенцы:молодая жена, домработница, маладенцы,овердрафт на пять,плюс наличный кредит на три миллиона,а на улице вонатебе как поют…во, дают!и Сергею Петровичу хочетсяне ехать-ползти в пробке, корчиться,а прически растрёпанной, ювенильноговетра, ограбления ювелирногоради юбки, сбившейся набок!и совсем не хочется бабок.и джип у ворот огорчается.и музыка не кончается.

«иногда накрывает юности теплота…»

иногда накрывает юности теплота,когда худ был и беден,но, в тоже время, когдарассветало – бывал на пике:те террасы скрипучие, с окнами в облепихе,уже шумели шмели,занавески-плясуньи, которые шевелилветерок штиль – приятен,друг шелковичных пятен.ветер, ветер,друг южный повесы глаз,помогал нам увидеть то, что скрывает газот пузырей земли.эти простыни вытерлись, отцвели,но память хранит тот запах.и теперь во внезапныхпрорывах теплыни,когда поднимает тюль,когда словно июльв апреле:вспоминаю вас, шмели,и эти глаза как блюдца.и ягоды в окна бьются.