Сколько было копий сломано, сколько нервов потрачено, сколько инфарктов!

— А, пустое, — отмахнулся отец, — как вчера отметили?

— Я — пел.

— Ого! Не знал, что ты можешь столько выпить!

— Я — тоже не знал.

— Ты когда женишься? — спросил Батя, так неожиданно, что Миша поперхнулся глотком горячего кофе. Выпучив глаза, он беззвучно кашлял. Батя схватил его, как младенца, перевернул, тряхнул, поставил на место. Миша покачал головой. Иногда, он забывает — какая сила у отца в руках.

— Чё это ты спросил?

— Имею желание повесить на тебя один из филиалов нашего туризма.

Зная, что так и будет — не отхлёбывал. Иначе — опять бы подавился. Диверсии. Его операция пошла в зачёт. У самого строгого экзаменатора — Медведя.

— Кто тебя перестал устраивать? — удивился Миша. Всех командиров групп, что числились СБ туристических компаний, Миша знал лично. Нет школы подготовки осназа лучше Гвардейской школы Егерей.

— Новое направление, — покачал головой отец, — на перспективу. Экстремальный туризм. Заодно — полигон для наших «управляющих», чтобы жиром не заросли. Чтобы вкус крови и волчьего молока не забыли.

— А-а! Вилкой завалить тигра? Ты — не забыл.

— Я — ничего не забыл. У меня напоминальник трусами прикидывается.

— Не всем же на танки нужду справлять, — улыбнулся Миша — и разинул рот в беззвучном крике — пальцы отца выкрутили ухо. Знал же, как он злиться на «этот танк»! Не смог сдержаться — подколол. Но, ещё раз напомнил себе — на пару месяцев залететь на полигон Гвардейска — форму растерял, движения отца даже не заметил, не среагировал. Надо с инструкторами осназа покувыркаться.

Потирая горящее ухо, отпил уже порядком простывший кофе.

— Бать, давай ещё кофейку, а? Такого никто не делает.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Что ты пристал, ей-Богу! Не нашёл я ЕЁ! Пока. Пока не нашёл. Мне, какая попало, как Феде — не нужна. Я — привередливый. Как ты нашёл маму?

— Её Берия прислал. А это — идея! Я тебе сам жену найду! Пока двоих не нашлёпаешь — не видать тебе «Сумрака»!

— Не надо. Сам. Как-нибудь, — буркнул Миша.

Попал! Бате как в башку что втемяшится — не забудет, не отстанет. Дай ему двух «медвежат» — хоть ты тресни! Больше — можно. Меньше — нельзя. А у Миши — с этим — беда. Робкий он с девушками. В бою — орёт, как Учитель — Рвотный Ротный Илья Гаврилович, а с девушками — затык. Немеет. Двух слов связать не может. Какие там дети? Пока языком не уболтаешь — к процессу конвейерной сборки детей — не приступишь. Если только батиным способом — по приказу. Но, Батя — шутит. Берия не приказывал маме женить Батю на себе. Это — её инициатива. Даже не батина. «Приглядела» за подопечным. Приглядела себе мужа. И — не ошиблась.

— Так, Мышонок, за старшего, — отец встал. И через секунду оказался в парадном мундире, увешанный бронёй наград — аж, завидно — одеваться не надо. Не наградам — у Миша своих знаков отличия — полная грудь. Начало было положено ещё в 43-м — «За отвагу». Самая ценная — первая, да ещё и Сталинградская! Потом была «За оборону Сталинграда». Теперь вот он — Герой Союза. Но, самой важной для Миши была медаль «Орден Достоинства», полученная из рук отца. За спасение детей от бешенного зверя.

Интересно, через 20 лет он так и останется для Бати — Мышонком? А отец продолжил:

— Медвежат — покормить, матери машину вызвать, кофеем — напоить, автобус — вызвать для всех. Сбор — на Красной Площади. Мне надо пару человечков повидать, пока все собрались в Москве. Да, Коль-Коль будет.

— Коль-Коль? Класс!

— Придёт уговаривать меня отдать тебя в Академию Генштаба.

— Чё я там забыл?

— И я о том же. Для галочки. Не быть генералом без Академии.

— Так ты же меня в Сумраки наметил.

— Двое! Двое медвежат. И жена. Иначе — в Академию отдам, — отец вышел.

Миша матюкнулся, тут же получил подзатыльник от матери. И тихий смех отца от дверей. И — как по команде — весёлый гомон детворы. У детей так — один проснулся — все проснулись.

Доброе утро, страна!

Праздничная Москва сверкала, как на подарочной открытке. Прошедший ночью дождь «вымыл» воздух, яркое, праздничное Солнце раскрашивало город в яркие цвета. Из репродукторов — музыка. Военные песни, через две — авторства отца. Через три — НАШЕЙ студии звукозаписи, из Гвардейска. Священная корова всех музыкантов Союза. Отец туда собрал такую аппаратуру, которой нигде больше нет. А многое — сделано руками Медвежат. Потому — не будет. Больше. Никогда и нигде. Но дело не только в аппаратуре. А в работниках студии. Они в музыке — разбираются. Если взялись работать с кем-либо из творческой банды — будет он знаменитым уже через месяц! А бездарности — тщетно отираются у дверей.

И, конечно, «День Победы», тот, что порохом пропах.

На улицах — людно. Радостные, улыбающиеся люди с цветами, флагами шли в центр города. Большинство в парадной форме, при наградах. Война была — народной. И воевал — весь народ. И весь народ празднует Победу.

Но, даже на фоне праздничных людей Медвежата — отличались. Одеждой, покроем одежды, материалом, расцветкой материалов, насыщенностью цвета материалов одежды, лицами и глазами.

Пришлось идти пешком — автобус безнадёжно встал в пробке. Такого наплыва автотранспорта Столица не видела ещё никогда. Растёт благосостояние советского народа, работают на полную мощность автозаводы, миллионами автомобилей наполняя дороги страны. И опять же, Гвардейские машины — лучше. Хотя, слово «лучшие» — не совсем подходит. Они — другие. Просто — другие. У них, в Гвардейске, нет автозавода. У них — маленькие цеха и гаражи. Маленькие. Пусть и забиты они самым передовым оборудованием, большей частью тут же, в Гвардейске, и собранном, но с Горьковским автогигантом — не сравнить. Все автомобили, что гордо носят имя — Гвардейские — ручной сборки. Красивые, стильные. Совершенно другие. Принципиально и стилистически — другие. Всяк сам себе собирает то, что хочет. Не всё сам, конечно. Не к чему это. У кого-то лучше получается Смерть дёргать за усы, как у Миши, у кого-то — двигатели собирать. Но, каждый из Медвежат обязан попробовать всё. Чтобы узнать — а к чему у тебя призвание?