Наташка уже не кричит. Воздуха в легких нет, она задыхается. Наружу выходит слабое бульканье…

…Она не видела, что приближалось к ним в лунном свете. Не смотрела туда. Ее внимание привлек предмет в углу. Смутно видимый, ни на что не похожий. Но совершенно не характерный для здешнего антуража.

Второго фонаря не захватили, она нерешительно шагнула в темноту, нагнулась и… Дальше не было ничего. Она, похоже, потеряла сознание. Отключилась. Самым странным образом – оставшись на ногах и продолжая кричать. Но больше не осталось ничего – ни мыслей, не чувств.

Был лишь крик, крик-всхлип, крик-выдох – вдохнуть она не могла. Были пальцы, сведенные судорогой. И была голова – покачивалась на длинных окровавленных волосах, зажатых в Наташкиной руке. Голова с лицом, искаженным таким же криком, но – мертвым, безмолвным. Голова Ирины…

Пощечина. Вторая, третья… Перед глазами вспышки, но она наконец вдыхает – холодный воздух раздирает легкие. Генка бьет по скрюченным пальцам – резко, больно – вышибает страшную находку. Хватает за рукав и буквально волочит за собой.

Она едва переставляет ноги, спотыкается. Не понимает, откуда и куда он ее тащит. Память о последних двух минутах стерта начисто. Темное пятно.

Фонаря нет, фонарь где-то брошен. Тесные каменные закутки, низкие своды. Она не успевает пригнуться – кирпичи притолоки ударяют в лоб – боли не чувствует, все тело становится мягким и невесомым. Звуков нет, она обвисает на Генке – губы его дергаются, но Наташа не слышит ничего. Тут же – прорывом из памяти – Иркино лицо, так же беззвучно вопящее. И – снизу, где должна быть шея – раскромсанные лохмотья. Кровь.

Кровь на губах – ее кровь. Течет с разбитого лба. Она одна, Генка исчез. Сползает по стене, хочется лечь и закрыть глаза. Тогда все кончится.

Откуда-то выныривает Гена, тащит ее, с силой пригибает, втискивает в узкую и низкую щель. Башня. Огромная вертикальная труба, на дне – ровный восьмиугольник снега. И она. Темные стены сдвигаются – пятно снега все меньше – сходятся и поглощают Наташу. Чернота…

…Снег перемешан с кирпичной крошкой, до крови дерет кожу. Гена не обращает внимания – зачерпывает полные ладони и втирает в ее лицо. Это помогает. Возвращается боль, возвращаются звуки. Яростный шепот: лезь!!! уходим!!! Показывает – в стене башни дыра, не очень высоко. Дыра наружу.

Что??!! Что это??!! – спрашивает она. Или ей кажется, что спрашивает. Он торопит: лезь, лезь!!! Некогда, после разберемся!!! Она неловко дотягивается до края дыры. Генка толкает снизу. Отдергивает руку – ее джинсы тепло-мокрые.

Кровь? Ранена?! Темно, приближает ладонь к лицу. Не кровь, моча. Он сплевывает. Не страшно, нормальная реакция. Видывал. Подсаживает, ей никак не подтянуться, не перевалиться через край дыры.

Рычание. Возможно – где-то рядом, в каменном лабиринте не понять. Низкое, вроде негромкое. Но кажется – дрожат стены. Кажется – рычит сам замок – из каменной утробы, сквозь пасть-провал.

Обмякшее тело Наташки валится ему на руки.

Они в зале. Как, когда там очутились – она не помнит.

Последний оставленный тут фонарь погас, но телевизор еще работает. Напомаженный инопланетянин Филя – из другого мира, из другой Вселенной – поет о своей неземной любви к Алле. Генке – мимолетно, на ходу – хочется разнести экран. Кулаком.

Он волочит ее к пролому, там стена развалена почти до земли. Там он сможет перетащить Наташку. А потом… Что потом, он и сам не знает. Добраться до машины и уехать. И пусть те, кому положено, разбираются со здешними кровавыми чудесами. Мысли короткие, рваные – но четкие. Затмевающей все паники нет. Ему плевать, что за хищник возник ниоткуда на стыке тысячелетий. Главное – выжить, не стать ему кормом. И спасти свою женщину. Вот так, просто и ясно.

Анализировать – после.

Сейчас – добежать до машины.

Успеть.

Они не успели.

Зверю плохо. Бунтует все: мышцы, связки, суставы – убитый Оса продолжает мстить за себя. Зверь еле передвигается. Он бы думал, что умирает – если бы умел думать. Но зверь умеет только убивать.

Ликантроп едва тащится по замку – так кажется ему. Со стороны движение быстрое, хотя до былой стремительности далеко. Впереди добыча. Сил на нее пока достаточно. И – в подвал, надолго. Еды хватит, еды тут много. Сейчас будет еще больше.

Зрением и слухом оборотень почти не пользуется, его ведет запах. Чужой запах ужаса, запах предчувствия смерти.

Мохнатая груда мышц беззвучно скользит к залу.

Они не успели.

Совсем чуть-чуть. Рык за спиной раздался, когда он буквально подтащил Наташку к пролому стены. Несколько секунд – и они выйдут из замка. Казалось – там безопасно, казалось – неведомая тварь порождена здешними стенами и наружу вырваться не сможет…

Не успели. Самому можно еще выпрыгнуть. Наташку не вытащить. Его рука дернулась к карману, за выкидным ножом. Смешно, конечно, – против махины, тащившей здорового парня легко, как загрызенного котенка. Сработала привычка барахтаться до конца.