Шрифт:
– Есть доложить! Разрешите идти?
– Ступай!
Последующие четыре часа Тимофей Романцев в сопровождении двух бойцов обошел близлежащие хутора в надежде отыскать возможных свидетелей убийства старшего лейтенанта Григоренко, но все жители, будто бы сговорившись, твердили одно:
– Не бачили! [8] – и старались как можно быстрее завершить неприятный разговор и спровадить нежданных гостей со двора.
Последним, к кому наведался в этот день Романцев, был старик лет семидесяти с отвислыми длинными усами, в широкополой шляпе. Запомнились его глубоко запавшие глаза, в них – непокорность, вызов. Хмуро посмотрев на вошедших, он изрек:
8
Не видели! (укр.)
– Зря ви тут шукайте, нихто вам ничого не скаже. Ви пишли, а нам тут ще з сусидами жити. А вже вони ничого не забувають [9] .
Так что можно было считать, что день прожит зря.
Уже подъезжая на автомобиле к штабу дивизии, двухэтажному кирпичному особняку с низеньким мезонином без окон (в прежние времена усадьба какого-то зажиточного помещика), он почувствовал некоторое облегчение. Следовало немного отдохнуть, собраться с силами, а там можно и дальше впрягаться в работу.
9
Зря вы тут ищете, никто вам ничего не скажет. Вы ушли, а нам тут еще с соседями жить. А уж они ничего не забывают (укр.).
Не успел Тимофей войти в комнату, как тут же прозвенел звонок.
– Капитан Романцев, – подняв трубку, произнес он.
– А-а, пришел, – послышался чей-то добродушный голос, – а я все звоню да звоню и никак не могу застать хозяина. В работе весь, наверное? А мне ведь переговорить с тобой нужно.
– С кем имею честь разговаривать? – стараясь скрыть раздражение, холодно ответил Романцев.
– Это подполковник Кондратьев тебя беспокоит, заместитель начальника контрразведки армии. Слыхал о таком? – уже с иронией спросили у него на том конце провода, и Тимофей посчитал это скверным знаком.
О предупреждении полковника Утехина он не позабыл. Грудину обожгло неприятным зноем. Звонок был явно не к добру. Утром они повстречались во дворе штаба, но о предстоящем разговоре подполковник не обмолвился ни словом. Выглядел доброжелательным и располагающим, пожелал хорошей дороги и крепко тиснул на прощание руку.
«Чего же случилось? – терялся Тимофей в догадках. – Может, кому-то не понравилось содержание моих писем, отправленных домой? На фронте случается и такое. Следовало быть как-то поаккуратнее».
– Слушаю, товарищ подполковник.
– Вы не заняты? – перешел Кондратьев на официальный тон.
– Занимаюсь текущими делами.
– Понимаю вас, они никогда не заканчиваются. Значит, у вас найдется несколько минут для разговора?
– Найдется.
– Тогда зайдите к нам. Нетелефонный разговор!
Видимо, за прошедшие несколько часов произошло нечто такое, что заставило подполковника Кондратьева пригласить Романцева в отдел контрразведки.
Взяв с вешалки фуражку, Тимофей, терзаемый дурными предчувствиями, вышел за дверь.
Подполковник Кондратьев сидел за своим столом и что-то сосредоточенно писал. Увидев вошедшего капитана, показал ему рукой на свободный стул, стоявший напротив, и произнес:
– Еще минуту… Посиди пока. Нужно срочно дописать донесение.
Тимофей понимающе кивнул и сел на указанный стул.
Кондратьев занимал вполне просторную комнату, которую делил с двумя офицерами штаба, чьи столы стояли у самой стены. Три окна без занавесок, выходившие на две стороны, давали много света, отчего кабинет казался немного больше, чем был в действительности, да и потолок смотрелся повыше. Стол подполковника размещался у самого окна с видом на сжатое пшеничное поле. Надо полагать, что в минуту перерыва он не без удовольствия взирал на его бескрайность.
Наконец Кондратьев дописал, облегченно выдохнул, сложил исписанные листки в папку и упрятал их в верхний ящик стола, который тотчас закрыл на ключ.
– Наши вот-вот пойдут в наступление, а у меня тут писанины только прибавилось. – И уже по-свойски поинтересовался: – У тебя, наверное, не меньше?
– Хватает, – буркнул Тимофей, соображая, в какую сторону повернется разговор.
– Знаешь, как бойцы про нас шутят? Говорят, что ручка у нас главное оружие! Ха-ха-ха! Как это тебе?
– Да, я об этом слышал, – сдержанно ответил Романцев.
Улыбаться не хотелось. Что-то было не до веселья. Да и откуда ему, собственно, взяться?
– Что ты такой напряженный, капитан? Расслабься! Или чего-то видишь за собой? Колись, пока не поздно!
Фраза была сказана в качестве невинной шутки, самое время, чтобы наконец улыбнуться и перенять оживленный тон подполковника, любившего прикинуться свойским парнем, чтобы собеседник не ощущал разницу в звании. Но его простота и маска рубахи-парня были показными.