Уланов воспользовался паузой и спросил:

– И вы не закричали? Не стали сопротивляться?

– Я не хотела, чтобы услышала Елена Анатольевна.

– Понятно, пожалели ее.

– Да.

– Почему не ушли из дома на следующий день?

– Потому, что я потеряла бы не только зарплату, но и работу, не устроилась бы больше нигде в Балаеве. А оставить мать не могла, у нее тоже здоровье частенько давало сбои. Отца я не помню, мы жили вдвоем. Наш дом, куда сейчас мама повела Витю, недалеко от площади. Городок маленький, здесь все рядом.

Но к теме. Я стала жить с Абрамовым и не могла смотреть в глаза Елене Анатольевне. Как-то вечером она сказала, что знает о наших отношениях и не осуждает ни меня, ни его. «Он мужчина, ему нужна женщина, а ты не могла отказать. Посоветую тебе одно, Надя. После моей смерти не выходи замуж за Леонида, иначе ты потом горько пожалеешь об этом». И все. Она закрыла глаза, я, сгорая от стыда, ушла к себе. А там Абрамов. Я сказала ему о разговоре с Еленой Анатольевной. Он усмехнулся и заявил, что так, пожалуй, будет даже лучше.

А потом, несмотря на все ухищрения, я забеременела. Хотела ребенка и боялась, что Абрамов заставит меня сделать аборт. Но… Леонид воспринял эту новость неожиданно спокойно, даже, как мне показалось, обрадовался.

Через неделю умерла Елена Анатольевна, а спустя сорок дней я стала женой Абрамова. Вскоре родился Виктор. Тогда мне казалось, что у нас семья, хотя никаких чувств я к Абрамову не испытывала, да и он ко мне тоже. Не обижал до того, пока у него не появилась молодая помощница, она же любовница. Прошел в областную думу, а потом стал главой администрации. Почти все свое имущество, движимое и недвижимое завещал сыну от Елены Анатольевны и лишь какую-то мизерную долю – Виктору. Он сам мне показывал это завещание. Я решила уйти от него. Лучше уж быть матерью-одиночкой, чем замужем за таким человеком. Хотела объявить ему о своем решении после праздников. А тут… убийство. Вот почему я так спокойна. Как человека, мне, конечно, жаль Абрамова, как мужа – нет. Я все сделаю, как положено, имею в виду похороны, траур, но в дом уже не вернусь. Будем с Витей жить у мамы. Пойду на прежнюю работу… – Она посмотрела в глаза Уланова. – До сих пор не могу понять, почему решилась на откровенный разговор с вами, совершенно чужим человеком?

– Вам просто надо было выговориться, не важно кому. Раньше у вас не было такой возможности. Маму расстраивать не хотели, а других слушателей не нашли. Все просто. Так часто бывает.

– А вы счастливы в браке?

– Да!

– Я вам по-хорошему завидую.

– И у вас начинается новая жизнь. Вы молоды, красивы, будет, как говорится, и на вашей улице праздник.

– Не знаю!

– Будет. Я знаю!

– Спасибо.

– Да не за что. Позвольте, Надя, несколько вопросов. Они вряд ли будут приятны для вас, но я опять-таки ни на чем не настаиваю. Не захотите отвечать, не надо, я пойму.

Женщина откинулась на спинку лавки, машинально поправила прическу и сказала:

– Спрашивайте.

– У вашего мужа были конфликты с кем-нибудь из начальства района?

– Ну а как же. Бывший глава администрации господин Огурцов Алексей Михайлович, который не сомневался в своей победе на выборах, просто ненавидел Леонида.

– А до выборов какие у них были отношения?

– Не сказать, что дружеские, но и не враждебные. Я бы сказала, ровные, спокойные.

– Их объединяло какое-то дело?

– Было что-то общее, но точно не знаю. Я не влезала в дела мужа.

– В последнее время Леониду Владимировичу кто-нибудь угрожал?

– При мне нет, а так… когда он был на работе, не знаю.

– Но это можно было заметить по изменению в настроении, например.

– Можно. В нормальной семье. Со мной Леонид был всегда одинаково повелителен, требователен и часто груб. Если не считать самого начала нашей семейной жизни.

– Значит, у него была любовница.

– И не одна. Не только помощница. У него появилась и секретарша. Он тоже делил с ней постель, что не скрывал.

– Что, вот так прямо и говорил, мол, Надя, я сегодня сплю с помощницей, завтра с секретаршей, а потом…

– До этого не доходило. Обычно это выглядело так: «Извини, Надежда, у меня дела, сегодня не жди».

– Отчего вы так уверены были в связи мужа с этими женщинами? Ведь у него действительно могли быть дела.

– Телефон. Ведь он звонил им, говорил с ними при мне, даже не выходил из-за стола, договаривался о встречах. Но я не хочу об этом вспоминать.

К лавочке вышел Гарин.

– Вот ты где, Улан, а я набегался… Надежда Алексеевна? – Он заметил и вдову Абрамова. – …И о чем вы здесь, если не секрет, беседуете?

Женщина поднялась и проговорила:

– Если ваш друг, Борис Борисович, пожелает, то он передаст вам суть нашей беседы. Я не против. А теперь мне пора идти. Как я понимаю, убийцу вы не поймали?

– Нет! Но вам ничего не грозит.

– Как бы не грозило сыну.

– И ему не грозит. Но за вашим домом присмотрят.

– Я живу у матери!

– В каком смысле? – с удивлением спросил Гарин.