– Или Вам напомнить? Могу даже дословно процитировать, если хотите, - развалившись на стуле, словно в своём кабинете, закинула ногу на ногу. Впервые я чувствовала себя так хорошо. Мне казалось, что сейчас всё в моей власти. И разговорить врунишку, сидящего напротив, было делом техники.

– Ну так что?
– словно кошка, сидящая на дереве, я лениво наблюдала за движениями мужчины, когда он хотел незаметно убрать дело в ящик своего стола. В этот момент мне почему-то вспомнился случай в кабинете, когда графин с водой сам левитировал ко мне в руки. Интересно, а сейчас я так смогу? Вперила взгляд в несчастную папку, представив, что из моих глаз исходят лучи, которые касаются картона с бумагами. Вращая головой, плавно переводила взгляд с папки на конец стола, таким образом, задавая маршрут. Я чувствовала, как усилием мысли я тяну медицинскую карту моей матери в свою сторону из разом ослабевших мужских рук. Осталось совсем чуть-чуть. От напряжения на лбу выступил пот, а я всё продолжала и продолжала…

Щёлк, - раздалось в тишине кабинета, когда ящик с грохотом встал на место, а папка, что недавно находилась в руках мужчины, проехав по столу, плюхнулась мне на колени. Симаков был в ужасе. Он смотрел на меня как седьмое чудо-света. Я если честно тоже не ожидала, но виду не показала.

«Я могу и не так…» - донесся довольный голос ведьмы до меня. «Но я слаба и хочу есть… Помоги мне…»

– Спасибо, Валерий Павлович, - пропела я, открывая папку наугад, так как в это время неотрывно смотрела на мужчину. Симаков стал ёрзать усиленнее, бросая взгляды то на меня, то на медкарту. Волны страха хлынули на меня, заставив в блаженстве прикрыть на секунду глаза. Ощущения были такие, словно мне в рот попала самая вкусная конфета в мире. Однако, от того что Симаков сдерживал себя, пытаясь не показать вида, что ему страшно, сущность получала свой «обед» небольшими кусочками. Это очень раздражало и уже не только ведьму, но и меня. Я пришла сюда с определенной целью, и поэтому не уйду, пока не узнаю. И мне плевать даже на нужды моей сущности.

Опустив взгляд, была «приятно удивлена». Медкарта была пуста. Не единой записи, кроме той, что красовалась на картонной обложке: «Соколова Елена Викторовна».

На мгновение в кабинете установилась тишина. Мужчина даже дыхание затаил, наблюдая, как я, не произнося ни звука, закрыла папку, и положила ту на край стола. Как я встала, и, обогнув стол с грацией пантеры, двинулась в его сторону.

Послышался скрип ножек о паркет, когда Валерий Павлович, попытался отодвинуться от меня к другому краю стола.

– Куда же ты, сладенький?
– теперь уже я руководила процессом. Ведьма лишь с интересом наблюдала за мной, даже не попытавшись вмешаться. Она выжидала удобного момента, чтобы не только помочь мне, но и нажраться до отвала.

Скрип ножек усилился, когда Симаков повторил свою попытку увеличить расстояние между нами. Нависнув над доктором, словно коршун, я положила свои ладони на подлокотники кресла по обе стороны от него, тем самым перекрывая пути к бегству.

– А… Вы… а… - со стороны Симакова послышалось нечленораздельное мычание.

– Ну что же ты, милый, - поднесла я руку к лицу Валерия Павловича, - неужели я такая красивая, что ты и дар речи потерял, - провела вдруг увеличившимся ногтем по лицу мужчины. Доктор с ужасом скосил глаза в сторону моей руки. — ГДЕ. МОЯ. МАТЬ, - с нажимом произнесла я, нагнувшись к уху Симакова.

– Я н-не мо-г-гу з-знать, - проговорил доктор заикаясь.

От эмоций страха, что исходили от мужчины, закружилась голова. Ведьма урчала. Она была довольна, что наконец-то, дорвалась до еды. Мне кажется, я даже слышала причмокивание.

– Неверный ответ. Даю шанс исправится.

– Е-её забра-брали…

– Кто, - уже теряя терпение, шиплю я.

– Т-такие к-как в-вы.

– Точнее.

– Я н-не з-наю! Пришел такой же, как вы…сегодня утром. Угрожал. А потом забрал и сказал никому не говорить и никого не пускать якобы это опасно для окружающих…

Симаков уже захлебывался в своем ужасе. Нервно дрыгая ногами, пытался вжаться в спинку кресла.

А моя ведьма молчала.

А это означало одно — доктор на этот раз не врёт. Только лучше мне от этого не стало.

– Приходил тот, по чьему поручению мою мать определили сюда?

– Я не знаю! — по лицу мужчины полились слезы, и вкус эмоций изменился. Вместо приятного бархатисто-теплого бальзамного букета, в нос ударил запах гнили и тлена.

Сущность зашевелилась, и послышалось противное «Фу-у»

– Мне вчера поступил звонок от влиятельного человека…

– Имя, - тут же прервала я.

– Я не могу сказать, - щенячьим взглядом смотрел на меня Симаков.

– Имя.

– Я не могу…

– Имя, — схватив мужчину за горло, рыкнула я.

– Сок-коловский.

– Он же и забрал?

– Я не знаю! — пискнул Валерий Павлович, когда я сильно надавила пальцами на кадык. — Прошу…

Тут же ослабила хватку, испугавшись. Я служитель закона, а не какой-то гопник в подворотне. Что я творю?!

Отдернув брезгливо руку, с отвращением посмотрела на Симакова. Как же жалко он выглядел в этот момент.

– Я. я буду жаловаться, - наорал на меня доктор, схватившись за телефон.