Поля выпрямила спину, чтобы не чувствовать дразнящей приятной упругости мышцы.

— Во—первых, Холмс, ты же сам назвал план не нейтрализацией, а дезинформированием, во—вторых, местом встречи выбрал мою комнату, а, в—третьих, назначил начало операции на девять. А пришла я спросить, почему на девять? Может уже пора действовать?

— Мне нравится твой энтузиазм, — похвалил босс. — В чьей мы будем комнате, роли не играет, лишь бы окна выходили на клумбу с садовником. На девять, потому что хотел, чтобы успело немного стемнеть, — он перевел взгляд на окно. — Но вижу сумерки уже достаточно густые. Можно начинать.

Эмиль встал с диванчика и зашторил тонкие занавески. При этом плотные трогать не стал. Затем включил освещение. Все, что только можно: верхние и боковые светильники и даже настольную лампу.

— Чем ярче, тем лучше, — пояснил он. — Чтобы с улицы хорошо были видны силуэты. Теперь понимаешь, что я имел в виду, когда говорил про шоу теней для садовника.

— Не очень, — пожала плечами Полина, хотя, если честно, к этому моменту уже заподозрила неладное.

— Мы разыгрываем лирическую сцену. Делаем вид, что обнимаемся и целуемся. Листьер наблюдает все это и докладывает бабушке, что ты настоящая невеста. Согласись, гениально, напарник? — Эмиль послал Полине фирменную улыбочку.

Ничего гениального в предложенном плане действий Поля не увидела. Он был до безобразия прост, хотя, надо признать, довольно эффективен, но было одно большущее «но»:

— Я не поняла, а как мы будем делать вид, что обнимаемся и целуемся?

— Я не поняла, а как мы будем делать вид, что обнимаемся и целуемся?

Эмиль подошел к Полине и, взяв за руку, поднял с дивана.

— Как—как? Как актеры, — невинно произнес он.

Ему нравилось наблюдать за ее реакцией. Опять это смущение, румянцем вспыхивающее на щеках.

— Ты в театре когда—нибудь была? — спросил насмешливо, подводя поближе к окну.

— Представь, что мы на сцене. Исполняем роли Ромео и Джульетты.

— Ромео и Джульетта, между прочим, плохо кончили, — бросила она, сердито сдвинув брови. — Мы договаривались — никаких поцелуев.

Сердилась она не менее забавно, чем смущалась. Глаза полыхнули таким огнем, что Эмилю сделалось жарко, и мысль о поцелуе показалась очень даже заманчивой. Хотя поначалу в его планах их не было. Слегка прижать Полину к себе

— и с улицы через занавеску нарисуется необходимая картинка. Но импульсивная реакция девчонки раззадоривала. Ничего не мог с собой поделать — хотелось еще немного подразнить ее.

— Зрители уже замерли в предвкушении, — кивнул он на окно с многозначительной ухмылкой. — Если хорошо отыграем эту сцену, успех всего спектакля гарантирован.

Он подошел почти вплотную. Полина покрылась еще большей краской и еще суровей сдвинула брови.

— Почему ты так нервно реагируешь на прикосновения. Я тебе нравлюсь? — подразнил Эмиль.

— Еще чего, — фыркнула она. И, видимо, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что так оно и есть, выдохнула и сказала решительно: — Ладно. Спектакль, так спектакль. Но только объятия, никаких поцелуев.

Он неожиданно почувствовал, как напряглось все тело от предвкушения того, что сейчас произойдет. Запустил руку в ее волосы. Полина перестала дышать, спрятала взгляд. Он с трудом поборол желание прильнуть к губам — хотелось бы посмотреть, как девчонку взбесит возмутительный поступок. Вместо этого просто притянул к себе. Волосы пахли свежестью и какими—то дурманящими травами. Полина не решалась обвить шею руками, он сам поймал ее ладошку и прижал к груди.

— Так будет правдоподобней, — шепнул в самое ухо.

Поля почувствовала через тонкую ткань футболки тепло. А ей и без того было жарко. Щеки горели. Кожу жгло в тех местах, где ее касался Эмиль. А уж, что творилось в голове. Сплошной туман. Что—то тяжело Полине дается роль Джульетты.

Она отодвинула край занавески проверить: хоть не зря старается? Смотрит ли садовник на окно? Черт! Листьера нигде не было видно. Садовый инвентарь и недоделанная клумба остались брошены на произвол судьбы.

— Все, — Полина выскользнула из объятий босса, — наш зритель ушел.

Эмиль тоже глянул в окно:

— Да—а. Похоже, опоздали, — в голосе не чувствовалось сожаления.

— Что значит опоздали? Думаешь, он даже начало спектакля не застал? — Полю взяла еще большая досада.

— Да не переживай ты так. — Эмиль сложил руки на груди и лениво улыбнулся. — Спектакль ведь можно и повторить. Над клумбой еще работать и работать. Завтра садовник вернется.

Полина окатила босса испепеляющим взглядом. Спасибо. Она и этот—то спектакль едва пережила.