Улица Горького находилась в другом конце города. Таксист гнал по переулкам и дворам, объезжая центр с гаишниками и работающими светофорами, то и дело нервно переключая приёмник. Вроде бы искал хорошую музыку, но сам бессовестно таращился в зеркало заднего вида и лыбился.

Целуясь и кусая друг другу в кровь губы, парочка подъехала к месту. Мужской голос в навигаторе, грубый, с пафосной иронией резидента «Камеди клаб» Бульдога Харламова, выдал, что прибыли в пункт назначения, на мониторе моргал красный огонек. Богдан небрежно бросил деньги на переднее сидение, стараясь не смотреть водителю в глаза. Не стоит, чтобы его запомнили.

В столь позднее время улица была пустынной и одинокой. Никто не проехал мимо, не выглянул из тёмных подворотен и не выгуливал собаку. Здесь Богдан оказался впервые и топтался на месте в нерешительности, не зная куда идти.

На другой стороне улицы высился огромный баннер с рекламой чистящего средства для посуды. Девушка заметила, как мужчина растерялся, взяла его за холодную руку и потянула к старинной мрачной постройке, при виде которой у человека замирало сердце, мерещились призраки и кровожадные демоны.

Старый дом, укрывшийся в тени огромного дуба, казалось, дышал как старик, у которого лёгкие разрушены никотином, разевая нелепым образом рот и судорожно глотая воздух. Тёмные окна на первом этаже зияли чёрными пустыми глазницами, будто желая стать свидетелями чего бы то ни было. Полутёмный подъезд с деревянной лестницей имел вид заброшенного, захламленного чердака. Повсюду валялись обрывки газет, консервные банки, окурки. Покрытые паутиной стены, с облупленной, словно рыбья чешуя, краской не видели кисти маляра лет двадцать пять, не меньше. Запах пыли и кошачьей мочи резко ударил посетителям в нос.

По скрипучей, с прогнившими досками лестнице они поднялись под самую крышу. Спотыкаясь, смеясь, они ругали, на чём свет стоит, социализм вместе с «загнивающим» капитализмом. На верхнем этаже располагалась квартира. Девушка снова прогнула спинку, подняла угол половика и вытащила ключ золотого цвета с красивыми и ровными гранями. Долго возилась в темноте, посмеиваясь над собственной неуклюжестью, роняя на пол не один раз ключ и с трудом удерживая равновесие. Богдан заливисто хохотал и поддерживал её за локоть. Наконец, после усилий и крепкого отборного мата дверь поддалась и открылась.

Пошарив по стене руками в поисках выключателя, хозяйка пробурчала: «Никак не могу привыкнуть. Каждый раз одно и то же. Какой-то идиот поставил выключатель внизу, сразу за дверной коробкой, не думая о том, что это крайне неудобно».

И в довершении засмеялась тихим кукольным смехом.

Свет тускло вспыхнул под потолком. Лампочка, оставленная предыдущими жильцами, висела на убогом, облезлом проводе. Квартира была маленькая, полупустая и совершенно не обжитая. Похоже, что её хозяйке абсолютно наплевать на чистоту и порядок. В комнате стояли по углам не разобранные ящики и парочка огромных чемоданов советской эпохи, с большими ручками, покатыми боками и хромированными замками. На широкой кровати белела скомканная постель. Богдан бывал в таких квартирах ранее. Обстановка навевала тоску и душевную пустоту.

Даже при тусклом свете мужчина видит, насколько девушка красива. Она на ходу сбрасывает светлые кеды, следом за ними на пол падает юбка и майка. Без тени смущения голая идёт в ванную, соблазнительно покачивая упругими бёдрами. Мягко ступая по полу, улыбается и манит пальчиком мужчину к себе. Облокотившись об дверной косяк, как кошка мурлычет: – Виски на кухне, наливай и иди ко мне.

Богдан внимательно осмотрелся, замечая расположение комнат. Небольшой узкий коридор вёл на кухню. Он проскочил туда и снова скривился от бардака и запаха кислятины. Полная раковина грязной посуды, чуть ли не до потолка. Мусор, грязь на столе и подоконнике. Сухие цветы в горшках, пепельница, полная окурков.

– Насрать!

В старом холодильнике «Донбасс» стояла запотевшая начатая бутылка виски. Не найдя чистых стаканов, Богдан срывает крышку и с жадностью отпивает из горлышка. Жидкость приятно обжигает язык и нёбо. Кроссовки летят в коридор и с грохотом бьются об стену. Расстёгивая джинсы, он снимает через голову футболку. Из приоткрытой двери доносится шум воды. Он усмехнулся, предвкушая ночь дикой, необузданной страсти, и резко открыл двери.

Из отражения в зеркале, ещё не успевшем запотеть, на него смотрит красивый, темноволосый, спортивного телосложения молодой мужчина. Черный дракон с открытой огненной пастью красуется на его груди, обхватывая когтистой лапой плечо хозяина. Он снова отпивает из бутылки виски, делая при этом большие глотки, и вытирает губы ладонью.

Подмигнув своему отражению, вполголоса шепчет: милая, я уже здесь.

Одёргивая занавеску, протягивает ей бутылку и с интересом рассматривает рисунки и шрамы на женском теле. Они уже не светятся, как в баре, и замысловатые узоры выглядят странно. Такого раньше он никогда не видел. Спина девушки, живот и ноги украшены цветами и изображениями мифических животных. Она, пристально смотрит ему в глаза, выхватывает бутылку из его рук, приседает, широко разведя ножки. Богдан видит её гладкое, розовое лоно, вызывающее и волнующее. Девушка запрокидывает голову и пьёт алкоголь с жадностью портового грузчика. Мокрые волосы водяными змеями расползаются по хрупким плечам. У него нет больше сил терпеть, снимая джинсы, резко берет её за голову.