– Давай-давай, – не отставала она, – запиши мой номер.

– Диктуйте, я запомню, – сказал я, чтоб только она отстала. Знаю я таких работодателей, которые тебя наутро и не вспомнят. Но продолжения не последовало. Вернее, послышался в ответ какой-то странный хрип. Я глянул в зеркало заднего вида и понял, что это не хрип, а храп – предпринимательница, задрав голову на спинку сиденья, спала с открытым ртом. Что ж, я такое видел уже не раз.

Я оглянулся назад, чтобы проверить, где сигарета, не обнаружил её и облегченно вздохнул. Но тут до меня дошло, что окна-то сзади закрыты, значит, она всё равно здесь – и поспешно притормозил. Выйдя, я выкинул, как раз докурив, свою, открыл заднюю дверь и сунул нос в салон. Вот она, родимая, еще слегка дымит под её ногами, хорошо, что на коврике резиновом, а не на ткани сиденья. Я выковырял окурок и, выбросив, устроился на водительское место.

До Железки дорогу я знал, она тянулась вдоль бесконечных заборов, которые размыкались только на перекрестках или небольших площадях с магазинами. Этот однообразный пейзаж сейчас практически неразличим, так как фонари кое-как освещают только дорожное покрытие, а стоящие за строем деревьев заборы и спящие за ними дома тонут в темноте. От наконец наступившей тишины в салоне я даже почувствовал облегчение. Однако скоро и город уже пойдет. Надо было будить женщину, кто её знает, может, ей в самом начале его выходить, а может, в другом конце, Железка-то длинная, накрутишь лишнего.

– Антонина, – негромко позвал я, стараясь не напугать её.

Ответом было молчание, если молчанием можно назвать однообразное подхрюкивание носом в такт тяжёлому дыханию.

– Антонина! – громко произнёс я, глядя в зеркало заднего вида.

– А? Чо? – встрепенулась женщина. – Мы где это? Ты кто?

– Вам куда надо? Подъезжаем к Железке.

– А-а… Сейчас… – Она осматривалась по сторонам, ещё не придя в себя со сна. – Едем пока. Так. Раз… Два… Три… На четвёртом светофоре поворачивай направо и дуй прямо до конца, я там подскажу.

– Хорошо, – краем глаза я увидел, что она посчитала свою миссию выполненной и снова примостила голову на спинку сиденья, закрыв глаза и раскрыв рот.

На четвёртом светофоре я повернул и понял, что до этого мы летели по ярко освещённому европейскому хайвею. Теперь горящие фонари попадались лишь изредка, как одинокие зубы в старческом рту. В провалах темноты приходилось напрягать глаза, а под колёсами то и дело попадались то хищные ямы, то плавные провалы. Фары моей допотопной «шестёрки» помогали мало. Я полз как улитка, поглядывая изредка на Антонину, голова которой в такт проезжаемым колдобинам раскатывалась по спинке. Вдруг этот раздолбанный участок кончился, и я на радостях поддал газу. И тут же машина подпрыгнула, наскочив на «лежачего полицейского». Что это был именно он, я понял, увидев метров через тридцать в освещённом прогале его брата-близнеца. Антонина заворочалась сзади, чего-то невнятно бормоча. Я воспользовался моментом:

– Нам далеко ещё?

Она тяжело вздохнула.

– Ты едь, едь. У тебя закурить есть?

Я сбавил скорость. Раскрытая пачка лежала в одной из выемок монетоприёмника. Вытащив двумя пальцами сигарету, я поднял её над плечом. Антонина защёлкала зажигалкой, и вскоре меня обдало струёй дыма. Я поёжился. Вот вроде сам курю, а табачного дыма не люблю. Хотя иногда, если давно не курил и вдруг пахнёт им, он неожиданно покажется сладким и притягательным. Ну, прям дым оте чества. Я понял, что мне самому очень хочется закурить. Но дымить с ней на пару было не в кайф. Хотелось уже высадить эту Антонину и спокойно затянуться с чувством, с толком, с расстановкой.

– Ехать-то ещё далеко?

– Да почти приехали. Как в лес упрёшься, так налево.

Эта странная ориентировка вскоре стала понятна. Через несколько минут мы оказались на Т-образном перекрёстке. Прямо по курсу сплошной стеной вставал лес, а направо и налево стояли современные многоэтажки. И уличное освещение тут работало на полную катушку. Мне даже понравился этот свеженький район с нормальным дорожным покрытием. Свернув, я нажал на педаль газа.

– Ты не гони, не гони, – послышался сзади бодрый голос Антонины. – Вон видишь остановка, у неё тормози.

Совсем проснулась, чертовка. Слава богу, наконец-то приехали. Ведь от пьяных пассажиров никогда не знаешь чего ждать. Я остановился у лёгкого стеклянного сооружения и обернулся.

– Сколько я тебе должна, Василий? – вдруг спросила женщина. Смотри-ка, даже имя вспомнила.

– Ничего. Ваши друзья уже расплатились.

– Какие друзья?

– Ну дочь с мужем. В Москве.

– А-а… – Она явно уже про них забыла. – А я тебе ещё дам. Обходительный ты.

Знала бы она, как я её костерил про себя. Но от лишних денег кто же откажется…

– Спасибо.

Она завозилась в своей дамской сумочке, перебирая какие-то женские премудрости, и наконец извлекла кошелёк. Однако он оказался пустым. Она пошарила в нём, перевернула и потрясла над сумкой. Потом полезла по карманам своей кожаной куртки. Мне это стало надоедать.

– Вы не переживайте, деньги мне за вас отдали. – Я вылез из машины, обошёл её и открыл заднюю дверцу, чтобы ускорить процесс.

И это оказалось верным решением, не только потому, что она всё-таки заёрзала в сторону выхода, но и потому, что при её комплекции самостоятельно выйти из салона ей было затруднительно. Я подал руку и чуть не присел, так грузно она опёрлась на неё. Но главное было сделано – женщина стояла рядом, а я себя ощущал как вышедший на свободу с чистой совестью.