Но погода была последним, что волновало его сейчас. Как и все предыдущие дни ему не давало покоя одно и то же – лицо мужчины, врезавшегося в его машину. И хотя тот давно уже был осуждён и приговорен к лишению свободы за вождение в нетрезвом виде, спровоцировавшее страшную аварию, вину за которую безропотно признал, Королёву казалось, что были иные причины случившегося, кроме тех, что виновник ДТП пожелал озвучить. Роман был практически уверен, что мужчина врезался в него нарочно.

Вот только доказать ничего он пока не мог. Мотивов преступления у простого рабочего машиностроительного завода просто не было. На первый взгляд.

Если только за ним не стоял кто-то ещё.

И больше всего на свете Королёв хотел бы знать, кто именно. Настанет день – и он это узнает. А пока ему не оставалось ничего иного, кроме как терпеть, стиснув зубы, то, что ненавидел больше всего на свете. То, чего поклялся однажды избегать во что бы то ни стало – собственное бессилие.

Семейный особняк Королёвых, построенный в отдалении от центра на правом берегу Северной Двины, выделялся не только среди окружающих его домов, но и среди всего архитектурного облика города. Выстроенный с вызывающим размахом в старомодном стиле барокко ещё до революции пра-прадедом Романа и выкупленный его отцом в середине девяностых, когда пришел в такой упадок, что был продан едва ли не за копейки, он был столь необычен и чужероден для этого города и этого района, что являлся негласной местной достопримечательностью, посмотреть на которую в прошлом приезжало немало туристов. Людей не останавливало даже приличное расстояние, которое нужно было преодолеть на пути к цели. Подобное паломничество продолжалось до тех пор, пока сам Роман не огородил дом высокой решёткой от посторонних глаз и теперь даже со стороны реки невозможно было разглядеть ничего, кроме его крыши с витиеватой лепниной, украшающей фронтон.

Он любил этот дом, несмотря ни на что. Хотя многое из того, что видели и слышали его стены, хотел бы стереть из собственной памяти навсегда. Вот только сделать это также легко, как провести ластиком по бумаге – было невозможно. С этим оставалось только жить.

Как и с тошнотворным запахом лекарств, пропитавшим собой в последнее время, кажется, все вокруг. Намертво въевшимся в стены и портьеры, в мебель и ковры, в каждую мелкую деталь дома. И в него самого – в первую очередь. Он ненавидел этот запах, напоминающий о том, кем вынужден был стать. Напоминающий о том, что и Роман Королёв не так всесилен, как привык о себе думать.

Стремясь избавиться от этого гадкого ощущения, он все больше времени проводил в столовой, где ароматы пищи, готовящейся в смежном помещении, хоть как-то перебивали запах проклятых медикаментов. Все то время, что было не занято сном, редко бывавшим у него после аварии спокойным, он проводил здесь. Работал, обедал и пытался делать вид, что его жизнь не изменилась.

Последнее, впрочем, было спасительным самообманом, так нужным ему, чтобы просто дальше дышать.

Хотя Королёв все же не мог не признать, что новые обстоятельства требуют определенных решений с его стороны. Решений, которых упрямо избегал до того момента, пока не увидел ее однажды.

Он и сам не понимал, что так привлекло его в этой высокой блондинке, с тонкой, почти лишённой форм фигурой. Знал только, что хочет именно ее. И если рядом теперь кто-то непременно должен быть – то пусть это будет именно она.

Роман вскинул руку и посмотрел на часы, ожидая момента, когда появится его бессменный помощник – Павел Залесский. Человек, которому доверял безоговорочно. Тот, кто знал его тогда, когда он был ещё беспомощным мальчишкой. Тот, кто был рядом и теперь, когда Королёву пришлось стать беспомощным снова, только на этот раз – инвалидом.

Секундная стрелка на часах сделала последние десять шажков и одновременно с тем, как перешла отметку, начиная отсчитывать новые полчаса, дверь в столовую открылась и кто-то вошел в комнату. Роме не нужно было поворачивать головы, чтобы узнать, что это именно Павел.

– Пунктуален, как всегда, – прокомментировал Королёв, пока друг и главное доверенное лицо шел к нему, чтобы через пару мгновений сесть рядом и пристально вглядеться в лицо Романа.

Блондин среднего роста, с очень бледной кожей лица, серыми холодными глазами и белесыми бровями над ними, Павел казался совершенно бесцветным и незаметным для большинства людей, зато сам умел внимательно подмечать практически все, и это, в числе прочих его качеств, и ценил в друге Королёв. Никому другому он никогда бы не доверил то, что поручалось им Залесскому. В том числе и последнее, довольно необычное задание.

– Она здесь? – спросил Роман, прерывая красноречивое молчание, которое ясно означало, что Залесский не удовлетворен результатами своего осмотра.

– Да, – кивнул Павел и, откинувшись на спинку стула, добавил:

– Хотя не понимаю, зачем она тебе. Эта женщина совершенно не в твоем вкусе.

– Ты проверил ее? – ответил Рома вопросом на вопрос, игнорируя то, что не мог объяснить даже сам себе.

– Да, – повторил Паша, – она чиста.

– И по-прежнему готова на все?

– Раз приехала – значит, да.

– И ты, конечно, сделал все необходимое, чтобы она ни о чем не догадалась?

– Конечно, как ты и просил.

– Хорошо.

Воцарившееся между ними молчание провисело несколько секунд, прежде, чем было нарушено скрипучим звуком отодвигаемого стула. Поднявшийся с места Паша наклонился к Роману и сказал:

– Если позволишь, то один совет.

– Можно подумать, что если не позволю – ты промолчишь, – с сарказмом парировал Роман.

– Вот именно этого и не делай.

– Чего?