– Женька! Вы куда собрались? – крикнула она мужу, медленно идущему за Маратом к дому.

– Мы пойдем стрелять! – наконец-то отозвался Марат и остановился, пьяно шаря глазами по сторонам.

– Что? – воскликнула Татьяна, подбежала к Анатолию и схватила мужа за руку. – Вы что, совсем перепили?

– Это от жары их так развезло! – откликнулась Оксана. После отповеди супруга она устроилась на садовых качелях и лениво потягивала ледяное пиво из большой кружки. – А я ведь говорила: не надо в такую жару пить водку!

– Надо было в ресторан идти!

Ксюша уже едва сдерживала раздражение. Мало ей безбожно кусающихся комаров и мошек, так мужчины еще и стрелять собрались!

– Да не волнуйтесь вы! – Марат повернулся к женщинам и похлопал себя по толстому животу. – Мы только до леса… Немного постреляем по белкам и вернемся.

– Зачем? – Татьяна тянула мужа к себе. – Что за ерунда? Вам белок не жалко?

– Белки – это твари лесные! – рассмеялся Марат. – Чего их жалеть?

– Мы поспорили, – Евгений помахал жене рукой, – можно ли на самом деле попасть белке в глаз или нет. Если кто-то попадет, то выиграет тысячу евро. Так сказать, приз за меткость.

Ксения лишь всплеснула руками – она знала: если мужу что-то втемяшится в голову, то отговорить его невозможно. «С другой стороны, может, и ничего, – размышляла Ксюша, пытаясь унять неприятную нервную дрожь, – ну постреляют в лесу по белкам из травматического пистолета. Конечно, ни в одну не попадут, потому как пьяные. Потом вернутся на дачу и завалятся спать. Действительно, зря мы так переполошились!» Но при этом Ксению не покидало мрачное, тяжелое предчувствие: она ведь до последнего не хотела ехать на дачу, да Женька уговорил. «Как не ехать? Это же мои друзья! У Марата юбилей!» А если бы не он…

Ксения махнула рукой и крикнула Тане, все еще державшей мужа за руку, словно он мог убежать и больше никогда не вернуться:

– Да пусть они идут куда хотят! Таня! Оставь ты их в покое!

– И я говорю, – подала голос Оксана. – Пусть идут в лес и стреляют в белок, раз уж приспичило.

Пока женщины спорили, Марат ушел в дом и вернулся уже с пистолетом в руках.

– Пошли! – махнул рукой друзьям, и, пошатываясь, направился к задней калитке, через которую можно было выйти к лесу, начинавшемуся сразу за домом.

– Сок куда ставить? – Неожиданно рядом с Маратом возникла улыбающаяся девочка Маша.

– Вон туда! – Марат снова махнул рукой, в которой был зажат пистолет, пошатнулся и едва не упал, нелепо балансируя на месте. Однако равновесие удержать не удалось, Марат начал падать и инстинктивно вытянул перед собой руки, а потом резко дернул кистью правой, и раздался выстрел. Все произошло так ошеломительно быстро, что осознать случившееся было просто невозможно. Еще секунду назад Марат разговаривал с девочкой, а теперь стоит на коленях и смотрит, как Маша неловко оседает рядом. Девочка до последнего не выпускала из рук графин, она так и упала вместе с ним, и лишь когда оказалась на земле, разжала пальцы.

Во дворе повисла мертвая тишина. Ксения с каким-то суеверным ужасом смотрела на небольшую, аккуратную дырочку в голове у ребенка и силилась понять, откуда столько крови на садовой дорожке.

– Господи! – Татьяна, стоявшая ближе всех, отшатнулась от Марата и закрыла лицо руками. – Ты же ее убил!

Марат продолжал стоять на четвереньках – он удивленно смотрел то на неподвижно лежавшую девочку, то на лужу крови, то на свою руку, в которой до сих пор был зажат пистолет.

Первой пришла в себя Оксана. Она бросилась к лежавшей навзничь Маше, опустилась на колени и зачем-то осторожно приподняла ее голову. Но и без этого было ясно: девочка мертва, а вот видеть ее затылок, полностью уничтоженный выстрелом, было просто невыносимо…

Ксюша отвернулась, ее едва не вырвало, кровь стучала в висках, и она едва сдерживалась, чтобы не закричать в голос. Она моментально протрезвела (хотя и выпила-то всего один бокал пива) и могла думать только о том, как из дома выйдет мать девочки, и тогда начнется такое…

– Закрой тело брезентом! – крикнул Марат Анатолию, с трудом вставая на ноги. – Это был несчастный случай! Вы все видели: я не виноват! – Навалихин мрачно смотрел на друзей. – У меня через четыре месяца начинается предвыборная кампания! Я не собираюсь лишаться депутатского кресла из-за такой ерунды!

Все молчали, а Ксюша вновь и вновь корила себя за то, что поддалась на уговоры мужа и согласилась поехать к Навалихиным. Чертов юбилей, будь он неладен!

– А ее матери ты что скажешь? Тоже: я, мол, не виноват и это был несчастный случай? – Евгений, стоя рядом с телом девочки, дышал тяжело, с хрипами. Ксения даже испугалась за мужа.

– Это тебя не касается! – грубо оборвал его Марат и пошел в дом.

Анатолий все же сбегал за брезентом, накрыл тело, и теперь из-под черной ткани торчали только две худеньких ноги в желтых босоножках. Почему-то именно эти желтые босоножки добили Ксению окончательно, она громко вздохнула и разрыдалась.