– Но… Он же действительно привез Джин обратно, – растерянно сказала Илона.

– Естественно, – кивнул Беркович. – Для того и увозил, чтобы привезти. Эх, ребята, вот так и создаются мифы… И детективные истории, кстати, тоже. Какая-то деталь, которую почти никто не замечает… И готов бестселлер.

– Что-то ты ворчлив сегодня, – сказала Наташа, обнимая Бориса. – Пойдем, я устала.

– Пойдем, – согласился Беркович. – Только умоляю, не рассказывай мне перед сном детективную историю.

Ночью пролился первый дождь. Первый – за последние полгода. И конечно, с грозой, расколовшей ночную тишину и заставившей половину Израиля проснуться и наблюдать, как небо прорезают стрелы молний.

Утром было прохладно и сыро, и Беркович отправился на службу пешком, чтобы подышать свежим воздухом. Конечно, он не собирался идти через весь Тель-Авив, и на улице Жаботинского сел в автобус, но все-таки прогулка позволила ему так прочистить мозги, что, войдя в кабинет, сержант готов был к расследованию любого, самого запутанного преступления. Инспектора Хутиэли еще не было, и Беркович подумал, что шеф, видимо, тоже решил перед работой проветриться и поехал кружным путем, вдоль набережной.

Когда Беркович вошел в кабинет, инспектор Хутиэли заканчивал разговор по телефону. Положив трубку, он сказал:

– Поехали, сержант. Убийство в северном Тель-Авиве.

– Ну вот, – вздохнул Беркович. – А день так хорошо начинался…

По дороге слушали по громкой связи доклад патрульной группы, вызванной на виллу Оханы Толедано, известного в деловом мире человека, хозяина нескольких фабрик по производству изделий из золота.

– Вчера у Толедано собрались пятеро знакомых, не считая хозяина, – докладывал сержант Михельсон, патрулировавший ранним утром район вилл вблизи побережья. – Все деловые люди. В числе приглашенных был и Арнольд Брукнер, хозяин строительной компании «Авиталь»…

– Позвольте, – прервал сержанта инспектор, – это тот самый Брукнер, чья фирма на прошлой неделе признана банкротом?

– Тот самый, – подтвердил Михельсон. – Долгов у него около трех миллионов. Похоже, что компания и собралась для того, чтобы обсудить, чем можно помочь Брукнеру…

– Могу себе представить, – буркнул Хутиэли. – Каждый наверняка думал о том, как бы не связываться больше с Брукнером до конца жизни…

– Возможно, – сдержанно произнес Михельсон, слышно было, что он переворачивает какие-то бумаги. – Собрались они часов в десять вечера и, по словам Толедано, говорили о делах. Брукнер был мрачен. Около полуночи началась гроза, и Брукнер неожиданно заявил, что намерен подышать воздухом. Ему сказали, что сейчас хлынет ливень, и он промокнет, но Брукнер все равно отправился на улицу, точнее – в сторону моря, до которого от виллы метров пятьдесят, не больше. Через несколько минут действительно полил ливень. Толедано думал, что Брукнер сейчас вернутся…

– Стоп, – прервал инспектор. – Мы подъезжаем, куда нам сворачивать от шоссе?

– Влево и затем – прямо до конца улицы. Я вас вижу.

Через минуту они Хутиэли и Беркович вышли из машины перед воротами двухэтажного особняка – это и была вилла Толедано. Здесь уже стояла машина скорой помощи и два полицейских автомобиля. Сержант Михельсон поспешил им навстречу.

– Где обнаружено тело? – спросил Хутиэли.

– Пойдемте, – предложил Михельсон. – Вот дорожка, ведущая к морю. А там видите – каменные скамейки? Вторая слева…

Беркович уже и сам видел – около второй скамейки стояли эксперт Файн и три медика, приехавшие забрать труп. Брукнер, одетый в легкий летний костюм – светлые брюки и рубаха навыпуск, – полулежал на скамье, руки бессильно свисали, а голова склонилась вправо. На левом виске ясно было видно пулевое отверстие с запекшейся кровью и следом ожога – выстрел был произведен практически в упор. Струйка крови застыла на щеке погибшего и на воротнике рубашки, и левом рукаве. Пистолет «беретта» лежал в небольшой лужице у ног погибшего.

– Похоже на то, что пальцевых отпечатков вы здесь не найдете, – обратился Хутиэли к эксперту.

– Нет, конечно, – покачал головой Файн. – Всю ночь шел дождь, а пистолет, выпав из руки, упал в воду, тут еще и грязь…

– Самоубийство? – сказал инспектор.

– Да, – кивнул эксперт. – Он пришел сюда, когда началась гроза. Гремел гром, и выстрела никто не слышал. Брукнер держал пистолет в левой руке, вот смотрите – пальцы сжаты таким образом, что понятно: перед смертью Брукнер держал в руке какой-то предмет. Положение пистолета – смотрите сюда – показывает, что выпал он из левой руки Брукнера.

– Он что, был левша? – поинтересовался Хутиэли.

– Да, представьте себе, – сказал эксперт. – Об этом я уже спрашивал у хозяина виллы… Если вы не против, инспектор, я разрешу унести тело.

Хутиэли внимательно осмотрел труп, Беркович следил за взглядом шефа, а сам думал о том, что даже потеряв последнюю надежду, он никогда не пустит себе пулю в висок. Беркович не понимал самоубийц и всегда считал, что в психике этих людей есть наверняка какие-то отклонения от нормы, проявляющиеся в критических обстоятельствах. Сержант вглядывался в лицо Брукнера, желая разглядеть нечто, подтверждающее его гипотезу, но ничего не нашел – обычное лицо израильтянина средних лет, жесткий изгиб губ.