– Мать не судили?

– Видите ли, официально считалось, что девочка умерла от нервного истощения. Тогда лекари еще не умели находить в телах редкие яды. Это сейчас возможности судебной медицины продвинулись настолько, что уличить негодяя, виновного в отравлении, не составляет почти никакого труда.

Я кивнул. Армилов преувеличивал, но криминалистика действительно ушла далеко вперед по сравнению с позапрошлым столетием.

– Вы неплохо знаете историю семьи Вышинских, – заметил я.

– Она довольно популярна в этих краях. В детстве мы с мальчишками бегали по кладбищу, играли среди могил. Я видел склеп Вышинских, даже однажды пытался забраться в него. Уже не помню, зачем именно. А легенду я услышал позже, когда подрос.

– Кто рассказал вам ее?

– Сразу и не припомню. Может быть, Бродков.

– Лесничий, нашедший труп графини Киршкневицкой?

Армилов кивнул и сказал:

– Старик неплохо сохранился, но лет ему порядочно.

Экипаж свернул на проселочную дорогу. Она вилась между рядами старых раскидистых дубов, кроны которых почти смыкались над нашими головами.

Справа за деревьями показались едва заметные длинные низкие строения, потемневшие от времени. Они выглядели нежилыми и давно заброшенными.

– Что это? – спросил я Армилова.

– Рабочие бараки, – ответил тот. – В них поначалу жили мужики, которых сгоняли на строительство Выборгской железной дороги. Ну и полегло же их здесь! Вдоль насыпей, должно быть, сотни костей откопать можно. Пусть покоятся с миром. Кстати, вы почему железной дорогой не воспользовались? Зачем тряслись в тарантасе?

Выбор транспорта был сделан доктором, который наотрез отказался от путешествия на поезде. Он сказал мне, что не выносит этого новшества, и попросил пойти ему навстречу. Чуть позже, незадолго до нашего отъезда, я выяснил, что Мериме однажды оказался участником железнодорожного крушения. Сам он тогда не пострадал, однако с тех пор к вокзалам и близко не подходил.

Экипаж снова свернул, и бараки остались позади.

– Вот мы и приехали, – сказал через минуту Армилов. – Теперь нам придется немного пройти. Видите там людей?

Я проследил за его рукой и увидел фигурки, копошащиеся среди деревьев. Большая часть этого народа была в мундирах.

Мы пошли, раздвигая тяжелые еловые ветки, свешивающиеся до самой земли. Я пожалел, что оставил в городе трость. Сейчас она очень пригодилась бы мне. Сухой мох крошился под нашими ногами.

Через несколько шагов нам встретился пристав. Он увидел Армилова, вытянулся и взял под козырек.

– Это оцепление, – пояснил мне полицмейстер. – Я поставил по человеку через каждые десять саженей.

– Никто посторонний не пытался пройти? – обратился я к приставу.

– Никак нет, ваше благородие! – ответил тот, еще сильнее вытягиваясь во фрунт.

Да, похоже было на то, что Армилов держал подчиненных в строгости.

– В оба глядите! – велел полицмейстер, проходя дальше.

Вскоре мы добрались до места, где суетились люди. Я сразу увидел среди мундиров Мериме, сосредоточенно разглядывавшего что-то на груди женщины, лежавшей на земле.

Когда я тронул его за плечо, он обернулся и молча кивнул в знак приветствия.

– Кто все эти люди? – спросил я. – Некоторые выглядят как штатские.

– Это санитары из местной больницы, – ответил Мериме, стягивая резиновые перчатки и бросая их в саквояж. – Они согласились мне помочь. – Он указал на невысокого, совершенно седого старичка, одетого в темный, наглухо застегнутый сюртук. – А это доктор Эдуард Витальевич Фаэтонов, главный врач здешней больницы.

Я представился старику, и мы раскланялись. У него было вытянутое желтоватое лицо и глубоко посаженные, очень темные глаза. Кустистые брови нависали над ними и придавали доктору весьма суровый вид. Я подумал, что он, наверное, гроза всех здешних больных и своего медицинского персонала.

Затем я наконец-то перевел взгляд на труп.

Женщина лежала на спине. Левая сторона белого платья на груди насквозь пропиталась кровью. Покойница выглядела довольно молодо. Ее одежда подходила скорее замужней женщине. На ней не было ни лент, ни оборок. Покрой простой, но элегантный, хотя и немного старомодный. Темно-рыжие завитые волосы в беспорядке рассыпались по сухой траве.

Я заметил на земле небольшую заколку в виде ивового листа. Рядом с ней торчал колышек с табличкой, на которой красовалась надпись «Улика № 1». Я огляделся и никаких других табличек не заметил. Остальные улики были уже собраны. Либо их просто не было.