От рождения человек обречен на самоопределение и выбор, на поиск осмысленности мира и своего места в нем. Утверждаясь во всюду плотном без меня мире, я неизбежно и постоянно делаю выбор между самозванством, самоутверждением за счет других, путем зла, и – путем конструктивного творчества, самоограничения и ответственности, утверждением добра. Беру ли я на себя ответственность за собственное не-алиби-в-бытии, или моя свобода воли оказывается волей к неволе – главный нерв и сюжет самоопределения. Перед кем эта изначальная ответственность? Чье лицо мы мучительно пытаемся разглядеть, вглядываясь до черных дыр в мир? Или это наше же обличье отражается-искажается в зазеркалье зеркал бытия-под-взглядом? Как отличать от самозванца любящего, честного, творца, святого? Каковы возможности позиционирования личности и ее самопродвижения в современном социуме?
Книга рассчитана на всех интересующихся философией и смыслом жизни, проблемой добра и зла.
Рецензенты:
доктор психологических наук, профессор Д. А. Леонтьев (НИУ Высшая школа экономики, МГУ им. М. В. Ломоносова)
доктор философских наук, профессор К. С. Пигров (Институт философии Санкт-Петербургского университета)
Вначале или в начале
Тема этой книги пришла сама. Давно. Неожиданно. Не отпускала. Росла, поглощая каждодневный и профессиональный опыт. Как idee fixe она овладела умом и сердцем, и вот – вылилась в книгу. Настаиваю на возвратной форме последнего глагола в предыдущей фразе. Вылилась. Сама. Теперь, уже задним числом, становится ясным и мой – «авторский» – путь к этой книге. Драматизм жизни общества, собственные житейские проблемы, отношения с близкими, научные интересы – от логики и методологии науки к философии поступка и свободы воли, попытки участия в культурной жизни – протащили меня по многим кругам самозванства, в каждом из которых приподнимались веки этого Вия человеческого самосознания. И вот он смотрит мне в душу.
Примечания
Если вам подают кофе, то не пытайтесь искать в нем пива.
К чему? – примечания в самом начале? Ко всему тексту книги, к каждому разделу и параграфу. Зачем? – рано или поздно пришлось бы объясняться. Лучше – раньше. К чему откладывать и разыгрывать с читателем «сюжеты». И поэтому раскрываю карты и с самого начала оговариваю главные причины и следствия книги.
1 В книге преимущественно речь идет о самозванстве не в историческом смысле (например – «самозванцы в смутное время российской истории»), а в смысле внеисторическом – о вечном феномене человеческого сознания и судьбы, об оборотной стороне свободы, творчества и разума. О готовности использовать других во имя самочинно провозглашаемых целей. Присвоение права решать за других, безличность «под именем», самоназванство, насилие «во имя», нетерпимость, невменяемость, безответственность – далеко не полный перечень смысловых коннотаций самозванчества.
Оно заложено в самом факте человеческого существования и потому вполне естественно. Самозванство – не эгоизм и не эготизм, в которых иногда ошибочно видят корень зла века. Эгоизм может быть основан и на сознании собственных интересов, их главенстве, но не обязательно связан с их навязыванием другим, вплоть до насилия над ними. Предприимчивость, кооперативное сотрудничество – от эгоизма, и дай Бог его побольше. Самозванство же может быть (и чаще всего) самозабвенным представительством «от имени» идеи, общности и т. д. Оно невменяемо, есть утрата себя, часто – бегство от себя вменяемого и ответственного в коллективизм, альтруизм и справедливость, оборачивающееся кошмаром для других. Выступая от коллектива, самозванец растаптывает любой коллектив в обыденной жизни, в политике, в менеджменте, в истории.
Самозванство – примат воли, космической уверенности в правоте, в праве решать за других – как им жить, в праве на переделку общественного строя исключительно по собственному разумению, на «все или ничего», на агрессию, на решение судьбы чужого правительства, на переселение целых народов, на конституционное закрепление собственного превосходства – как нации, как класса, как партии, как личности.
Самозванство не совпадает с мессианством. В мессианстве все-таки преобладает при-званность, посланничество. А здесь именно – самозванство.
Оно антиэкологично, оно насилует природу, уничтожает среду собственного обитания ради самоутверждения и сиюминутной выгоды – плана ли, прибыли ли – какая разница. Это даже не хищничество – хищник так себя не ведет, как самозванец – насильник, временщик, оккупант, но не хозяин и творец.
Самозванство неизбывно, как собственная тень, на борьбу с которой обречен человек, как тень души, тень сердца, отбрасываемая на реальность, которая уничтожит эту реальность, превращая в фантомы и призраки. Если человеческое бытие есть бытие-с-другими, бытие-подвзглядом, то самозванство есть бытие-не-под-взглядом, а при-зрачное. Самозванство, как и любое зло, – неустранимо полностью, оно – энтропия бытия. Надеяться на полное изживание самозванства – дело пустое и бессмысленное. Но борьба с ним, то есть – с самим собой, – единственно достойное человека занятие в работе души. Без утверждения бытия в сердце возьмет свое ничто, и в мире призраков не останется места человеку.
Невозможно в одном примечании сказать о самозванстве все – примечание разрастется до размеров книги. Да, собственно, и сама-то книга о нем – родимом, о том, обречен ли человек на него, возможна ли переплавка минусов на плюсы. Симптоматика и механизмы самозванства – содержание первого и второго разделов книги; его концептуальное содержание и рациональное объяснение – третьего; альтернативы и критерии – в четвертом и пятом разделах; кошмар овладения самозванством целым этносом – в шестом; итоги и возможности самоопределения – в седьмом.
2 Книга написана философом. С позиций какой философии? Никакой. Внекатегорийной. Я всегда относил себя к философам, а не к преподавателям философии, к философствующим, а не делящимся радостью узнавания философствования других, к ведущим диалог с другими, а не классифицирующим и вешающим на других инвентарные бирки.
3 Пусть читателя не смутит слово «феноменология» в названии. Оно используется не терминологически в гуссерлианском смысле. Читатель не найдет чистого описания, феноменологической редукции, эпохе и т. д. Феноменология понимается как осмысление феноменов человеческого сознания и бытия, связанных с самозванством.
4 Может удивить малое для философского текста цитирование философских работ – по сравнению, например, с публицистическими материалами. Предпочтение отдается ткани живого осмысления современности и спору с великими философами. Стоит заглянуть в философскую классику – она полна спорами со своими современниками. В тексте книги даются ссылки только на издания и работы не очень известные. Автор апеллирует к интуиции и культуре читателя. Я не гнался за расширением привлекаемых литературных и научных источников, предпочитая опираться на и спорить с работами, авторы которых высекли больше искр мысли из собственных проблем, высвечивая, попутно, проблему самозванства.