В комнате стояла широкая кровать, на которую Рива и свалилась, свернувшись клубочком и ненавидя себя за слёзы, текущие по лицу. «Убейте её...» Она заснула и спала, точно мёртвая, без сновидений. Проснувшись, обнаружила, что лежит голышом под простынями, а служанка ставит поднос с завтраком на туалетный столик. За дверью маячил гвардеец. Рива не могла понять, как это она впала в такое забытье, что позволила себя раздеть и даже не проснулась.

— Я бы не возражала. — Велисс посмотрела на Риву с нескрываемым восхищением. — Но, боюсь, твой дядя будет признателен, если ты проявишь чуть больше скромности. — Женщина положила платье на кровать, продолжая с улыбкой смотреть на Риву.

— Сама-то ты не больно благопристойна, — буркнула Рива, беря платье.

Велисс рассмеялась и направилась к двери.

— Когда будешь готова, гвардеец проводит тебя к нам.

Её дядя был в саду. Сидел за небольшим столиком посреди подстриженных кустов в компании бутылки вина, уже на три четверти пустой, хотя ещё не пробил десятый колокол. Рядом с бутылкой лежал меч, который она украла накануне ночью. Поодаль стояла госпожа Велисс и читала свиток.

— А вот и моя храбрая племянница! — радушно улыбнулся владыка фьефа и поднялся навстречу Риве. Она позволила ему себя обнять, поморщившись от перегара, когда он целовал её в щеку.

— Откуда вы знаете моё имя? — спросила она, когда он оставил её в покое.

— Но ведь тебя так назвали бабушка с дедушкой? В честь неё, да? — Он указал на пустое кресло и вернулся к столу. — Я очень рад тебя видеть.

— Бабушка с дедушкой? — переспросила Рива, оглядывая сад. «Как много тут гвардейцев».

— Ну да. — Дядя, похоже, выглядел озадаченным. — Они же тебя воспитывали, разве нет?

Рива моментально позабыла о бегстве. Подошла к креслу и села.

— Они давно умерли. Как и моя мать. А мой отец... — Она запнулась. Об отце он и сам все знал. — Почему вы не приказали меня убить?

— И какой же я после этого был бы дядя? — рассмеялся он и подлил себе ещё вина.

— Вы знали мою мать?

— Разумеется. Не так хорошо, как твой отец, конечно, но я помню её прекрасно. — Его покрасневшие глазки ощупывали её лицо. — Она была очень красивая. И очень весёлая. Неудивительно, что Хентес в нее влюбился. Увидев тебя, я решил, что это её призрак явился мне на помощь. Ты — её точная копия, вот только глаза... Глаза у тебя как у Хентеса.

«Влюбился в нее?» Священник камня на камне не оставил от иллюзий насчёт истинных отношений её родителей. «Твоя мать была дешёвой шлюхой, — просто сказал он ей. — Одной из многих, которые вились вокруг Истинного Меча ещё до того, как Отец осенил его своим Словом. У тебя есть шанс искупить её грех, придав смысл своему позорному существованию».

— Не будь она служанкой, он бы наверняка женился на ней, — продолжал её дядя. — Надо было видеть гнев твоего деда, когда он узнал о твоём скором появлении на свет. У Хентеса были, конечно, и другие женщины, как и другие бастарды, но никого он не захотел оставить при себе. Твоей матери вручили изрядную сумму денег и отослали обратно на ферму к её родителям, а самого Хентеса наш отец отправил на нильсаэльскую границу гоняться за бандой каких-то головорезов. Потом до нас дошли сведения, что твоя мать умерла при родах. Не удивлюсь, если именно горе сделало его столь безрассудным. Прежний Хентес ни за что не стал бы атаковать лучника, стоящего в тридцати футах.

— «Даже будучи грешником, человек, ставший впоследствии Истинным Мечом, никогда не бежал своего долга, — процитировала Рива. — Служа людям, он был ранен разбойничьей стрелой. Днями и ночами страдал он от боли, впал в забытье, и тогда Слово Отца пробудило его к новой жизни».

— Так ты знаешь одиннадцатую книгу?

— Слово в слово.

«Он вбивал её в меня до тех пор, пока я не запомнила текст лучше него самого».

— Тот человек, который явился сюда прошлой ночью? Ты ведь знакома с ним, верно?

Рива кивнула, у неё внезапно перехватило дыхание.

— Тогда ты должна назвать его имя, — произнесла госпожа Велисс, глядя на неё поверх свитка. — Его сообщник, тот, которого ты ранила, упорно не желает нам его сообщать.

— Вряд ли он его вообще знает. Сыновья редко пользуются именами, даже общаясь друг с другом.

— Сыновья... — выдохнул владыка фьефа и пригубил вино. — Ну конечно, кто же ещё? Вечно эти проклятые Сыновья.

— Не только Сыновья, — проговорила Велисс, разглядывая Риву с тем же наглым любопытством, которое уже продемонстрировала в спальне. — Вот и дочь объявилась.

— Племянница, — тускло произнёс он. — Она моя племянница, советник.

— Не стоит превратно истолковывать мои слова, милорд. В конце концов, я тоже обязана своим спасением этой интересной юной девушке. Я не хочу ничего иного, кроме как отблагодарить её.

— А этот раненый пленник, он не сказал больше ничего? — оборвал её владыка.

— Все его показания тут. — Она бросила пергамент на стол. — Обычный бред фанатика. Возвращение фьефа под длань Отца, свержение власти еретиков... Потребовалось приложить усилия, чтобы он стал более покладистым.