– Он вообще щедрый, – пожимает плечами на мои слова Ханна.

Я же делаю небольшую паузу в приготовлении будущего завтрака, обернувшись к ней.

– Похвали своего бывшего босса ещё раз, и я решу, что ты влюбилась, – предупреждаю её, старательно скрывая напрашивающийся смешок.

– А что? – возмущается в ответ блондинка. – Он, и правда, очень даже хороший мужик. Вот мы с тобой, к примеру, сейчас дома сидим, а не на дне Темзы где-нибудь… – заканчивает на неопределённости.

Мне же становится не по себе. Не только из-за сказанного соседкой по квартире. Просто передо мной стоит две баночки, содержимым которых я собираюсь сдобрить хлеб: арахисовая паста и малиновый джем.

Невольно зависаю, уставившись на них.

У Ханны аллергия на малину, а я терпеть не могу арахис, поэтому что именно – для кого, вопрос для нас двоих извечно решённый. И если про сверхчувствительность иммунной системы организма сидящей поблизости её бывший наниматель мог знать из медицинской карты, то вот приведённое им сравнение… Совпадение? Вряд ли.

– Ладно, если ты так говоришь, – бормочу тихонько себе под нос, решив закруглить нелицеприятную тему.

Заодно и сопутствующие нехорошие мысли прогоняю прочь.

– Ты ведь в реабилитационный центр пойдёшь потом? – меняет направление разговора девушка, уловив мой настрой. – Я с тобой!

– Ты же всю ночь не спала, – хмыкаю скептично.

Хотя, на самом деле, я очень даже рада предложенной компании.

– Ты тоже, судя по всему, – кивает в сторону кресла, в котором я находилась по её возвращению в квартиру. – Но всё равно ведь пойдёшь, – улыбается грустно. – Да и я теперь безработная, так что выспаться ещё успею, а тебе, между прочим, вообще на смену вечером, и ничего!

Поскольку спорить и не собиралась, то согласно киваю, принимая чужие доводы, а оттенок грусти на губах Ханны сменяется задорным привкусом, когда девушка самым наглым образом отбирает у меня столовый нож и придвигает тарелку с тостами к себе ближе. Тоже улыбаюсь ей в ответ, и, наконец, вспоминаю о кофе, который давно сварен. Последующие десять минут проходят в обоюдном уютном молчании и спокойствии. И я очень ценю каждое из этих мгновений, ведь совсем скоро, как только мы оказываемся там, куда я хожу каждую субботу, – нет абсолютно ничего из этого.

Часовая прогулка пешим ходом идёт на пользу моим расшатанным нервам. Утренний воздух ещё прохладнее ночного. Он остужает мой разум и помогает обрести ложное ощущение свободы, пока мы пересекаем одну из тополиных аллей. А вот решившая сопроводить меня ворчливо припоминает о том, что мы живём в “цивилизованном мире” и существует возможность пользоваться транспортом. Ну, да… Это ведь не у меня сапоги на высоченной шпильке. Мне идти несколько миль без остановки не настолько трудно.

– А я предлагала тебе остаться дома и выспаться, – сообщаю невозмутимо, как только мы приближаемся к центральному входу в нужное здание. – Хочешь обратно? – уточняю в напускной услужливости.

Ханна обречённо вздыхает. Судя по тому, как она кривит губы, явно собирается выразить ответное мнение, но в итоге просто-напросто молча открывает передо мной стеклянную дверь, пропуская вперёд.

– Доброе утро, мисс Агилар! – приветливо улыбается местный охранник, как только я переступаю порог. – Мисс Бекер, – дополняет он не менее вежливо, заметив моё сопровождение.

– Доброе утро, – здороваемся мы обе в ответ.

Стрелки часов, украшающих просторное фойе, близятся к восьми утра. Дежурная медсестра у административной стойки, завидев нас, тоже улыбается в знак приветствия. И с ней мы знакомы. Ей не нужно спрашивать куда мы идём, а нам – уточнять что-либо. Маршрут известен всем. Остаётся только сдать вещи в гардероб и накинуть положенные по распорядку белые халаты, прежде чем подняться по широкой каменной лестнице на второй этаж.

Широкий светлый холл наполнен не только служебным персоналом, но и местными обитателями. В основном, это люди преклонного возраста. Пожилой англичанин с кустистыми бровями щёлкает кнопкой пульта, перебирая каналы. Рядом, на соседнем стуле, терпеливо наблюдает за последним ещё один мужчина. Неподалёку от него располагается группа из шести человек. Они собираются играть в преферанс. Скользнув мимолётным взором по разложенным картам на деревянной столешнице, я прохожу мимо них – дальше, к высокому витражному окну, у которого сидит женщина в инвалидном кресле. Её спина и руки укрыты пушистой шалью, а на голове повязан плотный цветастый платок, но она всё равно изредка вздрагивает, смотря куда-то в неопределённую точку вдали. Прежде чем приблизиться на расстояние в полшага, я замечаю рассеянную полуусмешку, тронувшую искусанные губы, и задумчивую дымку в серых глазах… А ведь когда-то это прекрасное лицо лучилось чистейшей радостью и ласковым теплом.

– Доброе утро, мама, – обращаюсь к ней, аккуратно приобнимая за плечи.

Только после этого та, ради кого я здесь, замечает моё присутствие. Слегка оборачивается, а задумчивая дымка в серых глазах немного рассеивается.

– Софи… – отзывается она тихонько. – Ханна… – обращает внимание на стоящую позади меня подругу.

– Доброе утро, Мария, – здоровается в ответ моя соседка по квартире.

На этом краткий обмен любезностями прекращается. Как и весь разговор. Женщина в возрасте слегка за пятьдесят вновь сосредотачивается на виде за окном. И больше не обращает на нас совершенно никакого внимания.