Голос Иллофиллиона звучал не укором, но такой лаской сострадания, точно в перечисленном им не было вины Старанды, а была лишь беспомощность человека, не имевшего дальнозоркости духа. Иллофиллион подошёл к Старанде, беспомощно стоявшему и утиравшему слёзы, которые он тщетно старался удержать.

– Этот юноша подаст тебе пакет. Ты найдёшь в нём письмо Франциска и письмо Али, которое я вложил туда же, – с этими словами Иллофиллион обнял старца.

И как изменился Старанда! Старенький-старенький, весь дрожавший, он приник к Иллофиллиону, точно слабый ребёнок, и стал кроток… и добр.

– Простите мне оба. Я всё смешал, всё перепутал, всё забыл, что знал. А сейчас мне кажется, будто я и не жил, так пусто в моём сердце. Тяжесть недовольства из него ушла, а доброта ещё не пришла. Ох, пойму ли я её, доброту-то?

– Не только поймёшь, если будешь добр, но, я уверен, ещё при мне выйдешь из скита обратно в Общину и многим украсишь жизнь своей добротой. Ступай к твоему настоятелю, попросись в уединение и там прочти много-много раз всё то, что найдёшь в пакете Франциска. Передай пакет, Лёвушка.

Я вынул пакет. Всей доступной мне мощью мысли я призывал Франциска и молил его помочь Старанде. Мысленно я попросил его оставить старцу его платок, веря, что святая доброта Франциска перейдёт с этой реликвией к мыслям Старанды и поможет ему сосредоточиваться. И вдруг я увидел рядом Франциска, стоящего с красной чашей в руках, улыбавшегося и шептавшего мне: «Отдай, отдай».

Видение исчезло. Я стал уверенно разворачивать салфетку, вынул из платка все письма, кроме пакета Старанды, завернул их в салфетку и вложил в сумку. Свернув аккуратно платок, я низко поклонился старцу и подал ему пакет. Взяв его старенькую, маленькую ручонку, я вложил в неё пакет.

– Этот платок Франциск приказал мне передать тебе, дорогой отец. В самые трудные минуты отирай им лицо, шею и руки, и Воля-Доброта Франциска немедленно поможет тебе. Прости. – Я снова низко поклонился несчастному, всем сердцем сострадая ему.

– До свиданья, Старанда. Я буду навещать тебя в твоём уединении.

Иллофиллион ещё раз обнял старика, и через минуту мы шагали по аллее. Мне казалось, что прошёл не час времени, но целая вечность, так я был разбит и обессилен.

– Соберись с силами, дружок, вот тебе пилюля Али. Давненько не приходилось тебе к ней прибегать. Из сегодняшнего опыта крепче осознай, как необходимо оберегать себя от раздражения. Твой дух и твоё тело уже слились в одно гармоничное целое. И раздражение выталкивает тебя из атмосферы выше тебя стоящих, к которой ты прирос. Невидимая тебе и только ощущаемая как мир и радость в минуты гармоничного состояния, эта атмосфера разрушается твоим раздражением; запас твоих жизненных сил опустошается, и ты тяжело страдаешь. Запомни этот опыт и больше ни к одной встрече не подходи личностно. Думай всегда, зачем надо Жизни, чтобы эта встреча состоялась, ибо только Жизнь видит ученик перед собой, только её зов слышит в каждой встрече.

Иллофиллион усадил меня на скамью среди тенистых деревьев и сел рядом со мной. Довольно скоро моя слабость и головокружение прошли, пилюля Али восстановила мои силы, и жара перестала мне казаться такой нестерпимой. Заметив, что я стал чувствовать себя лучше, Иллофиллион приказал мне омыться в душе, в пяти шагах от которого мы сидели.

Возвратившись из душа, где брат снова молча подал мне свежую одежду, я почувствовал себя Голиафом. Всё же Иллофиллион продержал меня в тени ещё минут десять, и только тогда мы двинулись дальше.

– Несмотря на то, что сегодня тебя следовало бы пощадить, мы всё же выполним миссию Франциска до конца. Вскоре возвратится Ясса из своего более чем тяжёлого путешествия, и оно будет его последним подвигом на той ступени знания, в которую он посвящён. С его возвращением тебе прибавится дела: ты должен будешь ему переводить книги, которые я тебе укажу. Ясса не знает тех языков, которые ты изучил в Общине. Времени, чтобы их изучить, у него уже нет. Его рост за последнее время совершился так сказочно быстро, что следующая ступень Посвящения сама открывает ему дверь. Сегодня ты закончишь миссию Франциска, а завтра начнёшь передавать письма Дартана. Я освобождаю тебя сегодня от общей вечерней трапезы. Вместо неё ты отправишься к двум сёстрам из оазиса Дартана, познакомишься с ними, передашь им мой привет, и они будут помогать тебе в деле передачи писем и посылок из оазиса. Держи в памяти сегодняшний опыт и слушай только зов Жизни, в какой бы внешней форме Она ни предстала перед тобой.

Мы довольно долго, вероятно около двух часов, путешествовали по Общине. Много разных фигур запечатлелось в моём сердце. И как я был счастлив видеть их! Это всё были лица радостные, приветливые, спокойные. Были среди них и старые, и молодые. Были люди очень высокой культуры, поразившие меня своими манерами и образованностью, сквозившей в каждом слове; были и совсем простые люди, научившиеся грамоте и ремёслам в Общине.

Весь этот калейдоскоп лиц снова меня утомил, но утомил радостно, наполнив счастьем от удачно выполненного поручения. Что меня особенно поразило – все эти люди благоговейно благодарили Иллофиллиона за их спасение, совершённое им когда-то.

Невольно я задумался, когда же и как успевал Иллофиллион делать столько дел и удерживать в памяти образы людей в Индии, в Европе и Азии и, быть может, ещё и в тех странах, о которых я и понятия не имел…

Мы возвратились домой. Иллофиллион вызвал молодого брата, данного нам Радандой в качестве проводника по Общине, назвал ему имена тех сестёр из оазиса Дартана, о которых сказал мне, и велел через час зайти за мной, чтобы проводить меня к ним. Этот час Иллофиллион провёл со мной в своей комнате, где усадил меня в удобное кресло и кормил прекрасными фруктами.