Faris H.A. Heritage and ideologies in contemporary Arab thought: Contrasting views of change and development // The Arab world: Dynamics of development / B. Abu-Laban, Sh. MacIrvin Abu-Laban (Eds.). – Leiden: Brill, 1986. – Р. 89–103.

Kepel G. Terreur dans l’Hexagon: Gen`ese du djihad francais. – P.: Gallimard, 2015. – 352 p.

Steve C. Ghost wars: The secret history of the CIA, Afghanistan and Bin Laden, from the Soviet invasion to September 10, 2001. – N.Y.: Penguin books, 2004. – 696 p.

Аннотация. В статье анализируется историческая динамика взаимодействия Турции с ЕС и США в вопросах международной безопасности и борьбы с терроризмом и различия в концептуальном понимании подходов к ее обеспечению. Несмотря на успешное сотрудничество в борьбе с международным терроризмом в 2000-е годы, эти различия не позволили полностью интегрировать Турцию в выстраиваемую Западом систему международной безопасности на Ближнем и Среднем Востоке. События «арабской весны» и эскалация нестабильности в регионе особо рельефно высветили направления такой дивергенции, активизировав курс Анкары на закрепление в качестве независимого игрока на Ближнем Востоке, продвигающего собственную повестку дня в отношениях с государственными и негосударственными акторами в регионе.

Abstract. The paper analyses historical dynamics of cooperation between Turkey, the EU and US in the global war on terrorism and differences in their perspectives on international security and its implementation. Despite successful cooperation in the struggle against terrorism during 2002–2012 these differences in perspectives on international security prevented full scale integration of Turkey into Western system of international security in the Middle East. The «Arab spring» and further escalation of instability in the region spotlighted the directions of this divergence and accelerated Ankara’s ambitions for regional leadership in the Middle East with its own agenda and strategy for use of both state and non-state actors in the region.

Ключевые слова: Турция, ЕС, США, международная безопасность, борьба с терроризмом, исламисты, джихадисты.

Keywords: Turkey, the EU, US, international security, war on terrorism, Islamists, jihadists.

В годы холодной войны Турция играла роль стратегически важного союзника Запада в вопросах обеспечения международной безопасности. Выступая в качестве «южного фланга» НАТО, Турция с ее многочисленной (второй по боевому потенциалу в альянсе после США) армией и сетью военных баз воспринималась как неотъемлемая часть выстраиваемой Западом системы международной безопасности [Kinacioglu, G"urzel, 2013].

Окончание холодной войны и снятие с повестки дня европейской безопасности «советской угрозы» вызвали у европейских политиков ощущение того, что в новых условиях страны Запада смогут воспользоваться «дивидендами мира» (по терминологии Дж. Буша и М. Тэтчер), снизив расходы на оборону и перераспределив их на социальные нужды и другие важные сферы гражданской экономики. В отличие от стран Центральной Европы Турция, расположенная в регионе, отличающемся обилием этноконфессиональных конфликтов и нарастающей геополитической напряженностью, не могла рассчитывать на подобные «дивиденды». Поэтому в 1990-е годы – в новых реалиях постбиполяного мира – Турция сохраняла прежнюю сфокусированность на военно-стратегической составляющей национальной безопасности, оставляя на втором плане ее экономические и политические аспекты.

Крушение Советского Союза серьезно изменило подходы объединенной Европы к оценке международной ситуации. Политика, основанная на примате внешних угроз и безопасности, постепенно вытеснялась концепциями распространения демократии, либеральных свобод и защиты прав человека. В доктринальном плане это выразилось в постулировании совершенно иной стратегии обеспечения безопасности, опирающейся на механизмы невоенного воздействия. В представлении западных политиков реалии постбиполярного миропорядка исключали угрозу конвенциональной войны против стран объединенной Европы. Новая Европейская стратегия безопасности буквально утверждала, что «полномасштабная военная агрессия в отношении какой-либо страны, входящей в Союз (ЕЭС/ЕС), невозможна» и Европа «стоит перед лицом новых угроз – более разнообразных, не столь явно зримых и более непредсказуемых… В отличие от времен холодной войны с ее очевидными и перманентными внешними угрозами, новые угрозы не носят характер исключительно военных», и при этом они «динамически изменчивы» [A secure Europe.., 2003, p. 3, 7].

Окончание холодной войны и исчезновение «советской угрозы» заставило турецких политиков – прежде всего тогдашнего президента Тургута Озала – задуматься о поиске новой роли для Турции, которая позволила бы сохранить прежнее ее значение для Европы и США [G"ozen, 1996]. Правительство Турции рассматривало войну в Персидском заливе (1990–1991) в качестве важного полигона для демонстрации своей приверженности западным ценностям и своего геополитического значения для Запада [Kuniholm, 1991, p. 34]. Турция исходила из логики старой политики реализма: выступление в роли важного игрока на региональном уровне и участие в обеспечении безопасности европейских стран и США неизбежно будет способствовать улучшению имиджа Турции в глазах европейских лидеров и приблизит страну к признанию в качестве европейской державы [Arikan, 2006]. Поэтому, хотя в годы холодной войны Турция никогда не стремилась втягиваться в региональные конфликты, она вынуждена была демонстрировать солидарность с мировым сообществом и поддерживать международное вмешательство в региональные конфликты, в которые непосредственно сама не была вовлечена [Kut, 2000, s. 45]. При этом Турция никогда не поддерживала военные операции союзников из альтруистических побуждений, всегда ожидая ответного шага со стороны союзников [Kuniholm, 1991, p. 35], – иными словами, взаимодействие Турции с Западом в вопросах безопасности всегда основывалось на принципе взаимности. Играя важную роль в системе международной безопасности и выполняя функцию «южного фланга» НАТО, Турция рассчитывала на защиту со стороны Запада от «советской угрозы», военно-техническую и финансовую помощь [Kuniholm, 1991, p. 35]. Поэтому и готовность Турции солидаризоваться с Западом во время «войны в Заливе» отражала прежнюю стратегию инструментального подхода к сотрудничеству с Западом в вопросах безопасности. Соотнеся тяготы своего участия в международной коалиции против Ирака с ожидаемыми дивидендами, правительство Турции открыто выступило на стороне многонациональных сил во главе с США, чтобы подчеркнуть свое значение для западных союзников 19 .

Отношения с Европой в Турции еще со времен основания республики в 1920-е годы всегда рассматривались с точки зрения обеспечения национальной безопасности. Дружественные отношения с европейскими странами понимались как залог обеспечения территориальной целостности и национального суверенитета. Этот подход превалировал в период блокового противостояния, сохранился он и после окончания холодной войны. Этим объяснялось вступление Турции в качестве ассоциированного члена в Западноевропейский союз (1992), который в то время еще рассматривался в качестве площадки для кооперации в сфере обороны и безопасности. Турция, имеющая за плечами столь длительный опыт сотрудничества с Западом в сфере обороны, ни в коем случае не хотела остаться за бортом формирующегося нового механизма общеевропейской безопасности. Хотя статус ассоциированного члена ЗЕС и не вполне удовлетворял Турцию как страну НАТО, он давал возможность прямого взаимодействия с ЕС по вопросам безопасности [Cayhan, 2003] и позволял увеличить вклад Турции в европейскую безопасность, что должно было приблизить страну к долгожданному членству в ЕС.