Говоря о записи свидетельств, Рикёр делает акцент на «экстериорности», пространственном характере записанного. «Вначале мы имеем дело с пространственностью телесной и пространственностью окружающей, неотделимой от вызываемого в памяти воспоминания» [Рикёр, 2004, c. 206], затем через коллективную память переходим к «местам памяти», а через концептуализацию места возвращаемся снова к телу – человеческому телу, которое ориентировано в пространстве, которое прежде всего есть пространство проживаемое, а уже потом – геометрическое. Место «Umwelt» должно быть где-то здесь. Собственно, вот оно: «Сконструированное пространство, будь то пространство, фиксирующее место проживания, или пространство, предназначенное для передвижения, в любом случае представляет собой систему местоположений для важнейших жизненных интеракций. Рассказ и строение осуществляют один и тот же вид записи, первый – во временной протяженности, второй – в твердости материала» [Рикёр, 2004, c. 209]. Однако запись, как мы видели, преодолевает моментальность происходящего, происходящее же – это событие действия и взаимодействия в ситуации остенсивных референций. Применительно к нему говорят о свидетельстве, и только благодаря свидетельству событие становится фактом 31 . Сама фактичность преходящего, понимаемая как моментальность, – это смысловая характеристика, в пределе развертывающаяся в «мир». Но невозможно обойтись без утверждения, что то, что совершается, то, что имеет место «на самом деле», – это именно событие, сущее как таковое до записи и соотнесенное прямо с иными событиями, даже если некому это засвидетельствовать. Ближайшее в пространственном соположении и временном следовании окружает событие, но это не окружающий мир. Окружающим миром это оказывается тогда, когда мы выходим за пределы ситуативного, в область устойчивых записанных смыслов.

Посмотрим на дело с другой стороны. Действие есть событие, совершающееся в мире. Но мало знать об этом в принципе. Чтобы поставить вопрос о понимании события действия по модели текста, надо сначала решить вопрос о наблюдении события действия, а это, в свою очередь, возможно двумя способами. Можно начинать с проблематики действия и потом концептуализировать действие как событие. Но можно начинать с понятия события и потом специфицировать событие как событие действия. Последствия теоретического решения будут очень разниться между собой.

Начнем с концептуализации события. Наблюдение предшествует пониманию 32 , а представление социальной жизни как множества социальных событий означает, что наблюдение событий является базовой операцией, лежащей в основе всякого знания о социальном. В социологии существует длительная, черпающая ресурсы из нескольких философских источников традиция концептуализации социального как событийного. В эту традицию могут быть включены и результаты Рикёра. Однако следует показать сначала, как выглядит теоретическая социология социальных событий, хотя бы в части самых начальных определений 33 .

Теперь дадим некоторые определения и пояснения к ним. Говоря о событии как элементе социальности, мы без дальнейших обоснований выбираем основную интуицию наших описаний социальности: это интуиция социального как дискретного. Тем самым отнюдь не утверждается особого рода онтология социальности. Мы говорим лишь о том, как она может быть дана научному мышлению, оперирующему четкими и, по возможности, однозначными понятиями.

Определение. Событием будет называться смысловой комплекс, означающий соотносительное акту наблюдения единство 34 . В этот смысловой комплекс входит свершение в пространстве и времени. Событие идентифицируется наблюдателем как нечто совершающееся (т.е. происходящее) и свершающееся (т.е. имеющее внятную для наблюдателя завершенность, позволяющую отделять его от прочих событий). Единству времени, в течение которого событие сохраняет свою тождественность (момент совершения события), соответствует единство пространства (место совершения события). Как время, так и пространство события идентифицируются в некоторой системе координат или в рамках взаимосвязанной совокупности однородных моментов и мест.

Акцент в этой формулировке сделан на элементарном характере события. Главное в событии – его моментальность и, в силу моментальности, неразложимость. Моментальность может означать неразложимое единство времени события. Элементарность может означать далее неразложимую определенность события, т.е. отсутствие у него частей, однородных ему, как во времени, так и в пространстве.

Понятие элемента не тождественно понятию части. Часть соотносительна с целым, может быть уменьшенным целым, т.е. содержать в себе части. Элемент принципиально неразложим и соотносится не с целым, но с системой, структурой, процессом, сетью или, как мы будем говорить ниже, фигурацией. Анализ элемента мог бы показать его составляющие, но в системе он неразложим и не поддается анализу. Иначе говоря, аналитика элемента предполагает смену модуса внимания, при этом теряется из виду тот контекст, который только и представлял интерес при описании элементного состава релевантных объектов наблюдения. Элемент соответствует элементарному акту аналитического наблюдения. Поэтому элемент не имеет меньших, однородных ему частей. Наблюдению может также соответствовать «переживание целостности». В этом последнем случае целое не членится на части, но не является элементом. Целое не членится на части, поскольку наблюдаемое релевантно как таковое, безотносительно к внешним и внутренним взаимосвязям. Элемент не членится на части, поскольку он релевантен безотносительно к внутренним связям, но не безотносительно к внешним. Элемент – это элемент в системе, структуре или процессе. Элементарному акту наблюдения соответствует элементарное событие; и то и другое неразложимы, но, кроме того, и то и другое встроены в нечто более обширное, не переживаемое как неразложимая целостность. Это «более обширное» можно аналитически разъять не просто на далее делимые части, но именно на неразложимые элементы. Есть, однако, особая категория событий, которые можно назвать абсолютными событиями. Абсолютные события соединяют в себе несколько противоречивых определений, и по отношению к ним различение интуиции целого и наблюдения события должно быть проведено иначе.

Элементарность события во временном аспекте связана с его моментальным характером. Событие нельзя разложить на составляющие, потому что оно прошло, состоялось. Уже одно то, что мы способны его фиксировать, говорит о завершении. Напротив, меняющееся, не завершенное мы готовы разлагать на моментальные события.

Пространственное и временное единство события. Если мы сосредоточиваемся на элементарном событии наблюдения, то единству вещи, которая идентифицирована нами как пространственная вещь, будет соответствовать в нашей аналитике событие наблюдения некоторого места. Точно так же и временная последовательность может быть разложена на мельчайшие длительности, которые, сколь бы далеко мы ни зашли в своей аналитике, никогда не потеряют характер интервала.

Длительность и моментальность. Событие есть смысловое единство, а не коррелят различительной способности. Мгновение не просто интерпретируется как интервал. Напротив, длительность квалифицируется как мгновение, и лишь затем, на следующем круге рассуждения, изначальная продолжительность того, что в интерпретации было сжато до качества мгновения, вновь обнаружило свою протяженность. Однако оборотной стороной такого подхода становится потеря главного квалифицирующего признака моментальности как предельной сжатости. Можем ли мы теперь сказать, что событие есть смысловое единство, элементарное безотносительно к объективно (т.е. не заинтересованно применительно к смысловому содержанию) замеряемой длительности? Эта решительная позиция напрашивается сама собой. Но какие следствия она влечет?

Событие во временных рядах. Временной характер события предполагает различение «прежде» и «после». Событие происходит, собственно, в интервале между «событием-прежде» и «событием-после», которые не могут принадлежать длительности события, потому что оно, по определению, не включает иные события. Однако, будучи не мгновенным, но длительным, оно предполагает возможность различения «прежде» и «после» в нем самом. Приведем пример. Камень упал с крыши. До падения он лежал на крыше. После падения лежит на земле. Событие «упал с крыши» предполагает не только ограниченное время падения, нахождения без опоры в воздухе (такое описание падения годилось бы для события «падал»). Оно предполагает начало: мгновение пребывания на крыше перед началом падения и мгновение пребывания на земле, когда падение завершилось. И вместе с тем пребывание на крыше, безотносительно к сразу вслед за тем начинающемуся падению, равно как и пребывание на земле, безотносительно к только что завершившемуся, – это «прежде» и «после», не относящиеся к событию. Поэтому «упал» означает сложную пространственно-временную взаимосвязь. Событие имеет парадоксальный характер. Оно не может не иметь длительности, но его длительность не рассматривается как полноценная временная протяженность, пока нас интересует именно элементарный характер того, что мы вычленяем.