Кто сейчас не пользуется гаджетом? Нет таких. По телевизору показывали, их теперь вовсю даже в медицине внедряют. А все потому, что устройство способно напрямую вживляться в мозг и контролировать центральную нервную систему. Это поначалу было вроде развлечения: виртуальная реальность, онлайн-игры и все такое прочее. А теперь уже не до игр. Ребята-лаборанты в курилке рассказывали – скоро чипы вообще в мозг при рождении помещать будут… Интересно, конечно, насколько там все это с виртуальной реальностью реалистично: вот, к примеру, мог бы мне гаджет осязаемо смоделировать голую Монику Белуччи?

К сожалению, для меня этот вопрос навсегда останется в области теории. Потому что я физически несовместим с нейрофоном. По статистике, процент подобных мне ничтожно мал, как говорится, на уровне погрешности. По каким-то причинам нейрофон не может сконнектиться с нашими мозгами, а нет контакта, нет и работы.

Точнее, наоборот – работа как раз есть. И весьма престижная. Сутки\трое, 250 тысяч в месяц и ипотека на льготных условиях. Плюс статус военнослужащего со всеми бонусами, в том числе и разрешением на ношение боевого оружия.

А все потому, что на рынке нейрофонов идет полноценная война. Компания наша впереди планеты всей – для конкурентов, особенно любимых заокеанских «партнеров», это как серпом по яйцам. Борются всеми доступными способами: от похищения технических секретов до физического уничтожения ключевых ученых.

Запрет на использование нейрофонов для бойцов был введен после того, как новосибирский филиал Компании полностью вынесла собственная служба охраны. Хакеры взломали их гаджеты, и ребята весь день воевали с вымышленными террористами, убивая вполне реальных сотрудников Центра. А когда выяснилось, что после вживления гаджет отключать от мозга носителя просто небезопасно, предпочтение стали отдавать нам, «инвалидам», органически не способным использовать нейрофон.

Нет, не выгонит Прапор! Столько средств в меня вложили: в одной учебке полгода продержали, и все эти курсы еще постоянные. Не выгонит. Формально придраться не к чему. Он же не знает, как там было на самом деле…

Я сделал последнюю затяжку и щелчком отправил сигарету вниз, хотя уже сколько раз зарекался этого не делать. Перегнулся через перила и проследил за траекторией: окурок ударился об асфальт перед подъездом и рассыпался снопом искр. Свидетелей преступления не было. Хотя нет – были: за дорогой, где к самой насыпи подступал небольшой, заросший камышом прудик, сидел одинокий рыбак и пялился точно на меня. В наступающих сумерках светлячок его поплавка горел яркой звездой. Хрен ли пялишься, за удочкой следи!

В комнате было уже совсем темно. Но я не стал включать свет – так оно лучше, спокойнее. Оделся, застелил постель, проверил телефон: было два пропущенных от Лехи Липатова. Поздно перезванивать, уже почти десять. Завтра. Кстати говоря…

Я открыл крышку ноута и снова, на свежую голову, просмотрел содержимое отобранной флешки. Нет, без толку – куча файлов с непонятным расширением. Несколько текстовых документов, но кодировка тоже какая-то своя, у меня вместо букв отобразились разнокалиберные квадратики…

В соответствии с доводами здравого смысла самое правильное – поскорее от этой флешки избавиться. Но только я задумался над наиболее удобным способом уничтожения, как что-то в мозгу щелкнуло: а почему бы, собственно, ее не продать?

И чем больше я отмахивался от этой бредовой мысли, тем менее бредовой она мне казалась. Ну а что? Если уж такую операцию из-за этого устроили, значит, файлы на флешке стоят неслабых денег. И я даже знаю пару адресов, где моим предложением точно заинтересуются. Да хотя бы в посольство зайти и сходу так…

Обкатывая варианты, пока на уровне фантазии, я подогрел оставшийся в турке кофе, налил еще одну чашку и вышел на балкон. Правильнее сказать, попытался.

Потому что в двери на фоне светлого неба увидел фигуру человека. Черный, лица не видно – маска. В руке пистолет с толстой колбаской глушителя. Сердце от неожиданности так стукнуло, что, думал, дыру в груди пробьет. Но сердце – орган нежный, а мозг, выдрессированный тренировками, сработал на автомате.

Удар по пистолету и одновременно – кофе в лицо. Кипяток. Враг заорал в голос, схватился за глаза. А я ему со всей дури в грудину ногой. Он вылетел из комнаты и, перевалившись через ограждение, сорвался вниз.

Твою мать! Я бросился на балкон, машинально отмахнувшись от альпинистского троса, и застал финальные секунды полета. Тело моего противника со всей дури шлепнулось на асфальт, слегка подскочило и замерло в позе морской звезды.

К горлу подкатил рвотный спазм. Но тут же откатился обратно. Потому что за спиной звякнуло стекло, я резко обернулся и увидел характерное круглое отверстие с расходящейся паутиной трещин. Пуля. Быстро нырнул за ограждение, но все же успел заметить, откуда стреляли: давешний рыбак, сейчас еле различимый в темноте, припав на одно колено, выцеливал меня от края дороги.