Навстречу попалась Эу, ведущая под руку старого запущенного гно в разорванном халате и с растрепанными сальными волосами. В руках старик держал сверток, по всей видимости, с врачебными инструментами, а в разорванном кармане звенели склянки. Запущенно у них тут все с медициной. Брухто Свистуну остается лишь пожелать здоровья. Оно ему точно понадобится.

Пленникам связали руки и увели стройными рядами куда-то вниз, к реке. Наверное, там была темница, или же русло реки могло стать последним, что увидят недореволюционеры в своей жизни. Мне их судьба была совершенно побоку. Они для меня чужие, вряд ли я вообще о ком-нибудь вспомню, как только выберусь отсюда. Заметил в общей сутолоке лишь крохотного гно с седой бородой и черными усами. Глостер с ненавистью посмотрел на меня, будто я был виноват во всех его бедах. Нет, косвенно, конечно, без моей скромной персоны не обошлось, ну а так, уж извините — гно не захочет, палач не вскочит.

Жители Бампаса, замороженные во льду страха, только сейчас начали оттаивать: высовываться на улицу, сбиваться в небольшие стайки, осуждающе смотреть с крохотных балкончиков своих домов. Некоторые особо резвые или попросту желающие отомстить за свою пережитую боязнь, изредка бросали в пленных камни. Солдаты стали успокаивать городских, только когда подошел один из сотников. Вообще златоплечих, как и их десятников, сейчас сновало неисчислимое количество. Почти все пришли на зов Эу и до сих пор продолжали прибывать. Сами теперь разбирайтесь, что да как, мне это уже неинтересно.

У Блойби оказалось почти пусто, что было вполне объяснимо. Сейчас все постояльцы ринулись в верхнюю часть города. Это я, как выпивший лишка паренек, пытавшийся подняться на эскалаторе против его хода, с упорством идиота шагал вниз. Но важно другое — нужный мне персонаж сидел у стойки.

— Приветствую, Борг. Как твое ничего?

— О, это ты, — улыбнулся Крушиголов. — Не нашел мой амулет?

— Не этот? — я зевнул и покачал на пальцах амулет.

— Храни тебя Отец! Это же… это он. Уж и не думал, что снова увижу его. Смотри, видишь, — он показал на крохотный вплетенный бисер. — Моя дочка мастерила. Конечно, полностью амулет ей сделать не под силу, но как могла украсила.

Ваши отношения с Боргом улучшились, теперь вы Приятели.

— Чудесно, как насчет обещания, Борг?

— Конечно, конечно, — Крушиголов бережно убрал амулет, достал кусок старого пергамента и начал елозить по нему пальцем. — Смотри, начнем с гласных, это А. Видишь, точка сбоку какая. Только с Н ее не спутай, у этой такая же закорючка, только смотрит сюда. Е наклонена под особым углом. Опять же, похожа на Р, если бы не эта двойная линия. Кстати, о двойных линиях…

Не могу сказать, что в языках я полный ноль: заказать по-английски два пива и пройти до библиотеки смогу. Однако рунный алфавит оказался тем еще испытанием. Борг быстро объяснял, изредка спрашивая, понял ли я, а мне приходилось лишь кивать и делать умное лицо. Когда казалось уже, что эта грустная сага никогда не закончится, Дита сжалилась над своим туповатым в гномьей письменности подчиненным.

Получено звание «Рунный чтец».

Я недоверчиво взглянул на алфавит гно — странно, еще минуту назад тут были всякие закорючки, а теперь обычные русские буквы. Так, надо проверить. Достал камень врат и разглядел намалеванное на нем кривым почерком «Выход». Забавно, получается, вход остался у Дриина. Ну круто, теперь я зарегистрированный переводчик с гномьего на человечий и обратно. Можно даже контору открывать.

— Послушай, Борг, а хочешь увидеться с семьей?

Глаза Крушиголова наполнились слезами. Он смахнул их грубыми пальцами с потрескавшейся кожей, шумно шмыгнул носом и, успокаиваясь, двумя руками пригладил остатки волос по бокам.

— Как же не хочу, Крил. Иной раз засыпаю, а передо мной дочурка моя с женой. Баба у меня неплохая, просто проклятая Намберту ей мозги запудрила. Равноправия захотелось. Ишь ведь, а! Разве у нас нет этого равноправия? Хочешь киркой руду долбить? Пожалуйста! Или воевать? Первый же тебе топор или меч куплю. Так нет. Нужно, говорит, сделать выбор короля этим значит… инструментом управления. А женщин к этому самому инструменту допустить наряду с мужчинами. Ну не дикость ли?

— Дикость, — сдерживая улыбку, ответил я. Не рассказывать же бедному Блойби об эмансипации, демократии и всеобщем избирательном праве. — Я к чему спросил. Ты знаешь, я разведываю тоннели. И в мыслях у меня дойти до омов. Если ты присоединишься ко мне, то будет замечательно. Я неплохой лучник, ты отличный воин. Да и вместе там не так страшно.

Борг задумчиво почесал плешь на макушке, потом подергал свою черную бороду и утвердительно кивнул. Что ж, шансы выбраться отсюда внезапно повысились.

— Выходим рано утром, так что на спиртное не налегай.

Москва, неподалеку от метро «Рязанский проспект», один из складов, арендуемых фирмой «Парус».

Еж встряхнул головой, приходя в себя. Так, кабинет Геннадьича, за окном поздняя ночь, шеф сидит в неестественной позе, обхватив рукой голову, и щелкает ручкой над бумагами. Паша нервно сглотнул. Его пугало то, что он не помнил, как и зачем здесь оказался. Вот шел по Воздвиженке к себе домой, а теперь его вдруг в офис опять занесло. И путь ведь сюда неблизкий. Что это: кратковременные провалы в памяти или внезапно проснувшийся Альцгеймер? Больше всего Паша боялся именно этого — течи крыши. Повидал он здоровых крепких мужиков, пускающих слюни и блеющих нечто невразумительное… Ладно, приходим в себя. Если босс сидит спокойно, то Еж ничем себя не выдал. Разговариваем с шефом и мигом в больницу, башку проверять. Блин, зачем его вызвали-то?