– Лерой, слава Светлым духам! Ты где была? Я думала, что рехнусь от беспокойства!

– Что значит, где я была? – устало повторила я, плюхнувшись рядышком, отчего качели истерично зашатались.

– Проклятье, я как будто в кошмарный сон попала! – Подружка растерла лицо ладонями, пытаясь очухаться ото сна. – Вы только исчезли, как в мануфактуру нагрянули стражи. Многих схватили. Парни, которые в Абрис переместились, наверное, вообще, на руки дознавателей выпали. Тебе повезло, что ты переместилась в город.

– В город? – переспросила я, подозревая, что подружка от страха оказаться в городском каземате немножко тронулась умом.

– Твой маячок не зажегся, - пояснила Крис. – Все решили, что ты не пересекла границу и выскользнула где-то в городе…

– Так и есть, - поспешно согласилась я, не представляя, как расскажу дикую историю о чужом доме, темном ведуне и перемещениях между мирами.

– А ты где грязь-то умудрилась найти? – удивилась подружка.

Она рассматривала мои ноги и заляпанные по колено леггинсы.

– Я выпала из ворот прямо в болото, - соврала я. – Хорошо, что в топь не попала.

– А как до дома добралась?

– Меня подвезли. Я выглядела такой жалкой, что извозчик мне даже куртку дал… Сговорились, что я ему потом на станцию завезу.

– Повезло. – Крис широко зевнула и помахала ладошкой перед лицом, вместо того, чтобы прикрыть раззявленный рот. – А мы вдесятером в одном кэбе тряслись, да еще до твоего квартала пришлось шлепать час. Сколько там время?

Я похлопала по карманам, вытащила часы. После мясного соуса на ощупь золотой корпус казался неприятно скользким. Стрелки показывали одиннадцать часов вечера, как будто не существовало ночи, проведенной в Абрисе.

– Часы отстают, - пожаловалась я.

– Неважно, - широко зевнула Крис. – Пойдем спать, а то мне скоро вставать надо.

Она ошиблась, спать нам больше не пришлось. Едва я успела смыть с себя грязь и запахи Абриса, как услыхала, что в дом кто-то принялся яростно стучаться. Ранний визитер точно пытался снести с петель тяжелую дубовую дверь, опечатанную специальной руной от взлома. Совершенно не понимая, кого притащили абрисские демоны в то время, когда у соседей только петухи проснулись, я поскорее вылезла из лохани с душистой водой. Жмыхнула заслонка на дверном окошке, а потом Крис меня позвала напряженным голосом:

– Валерия, ты здесь нужна!

Подруга никогда не называла меня полным именем, разве что при своем отце. Судя по тому, с какой проворностью она принялась открывать неподъемный засов, мне в голову пришла странная мысль, что молельщик Серебров приехал за дочерью, чтобы отвезти на утреннюю молитву.

Представать пред отцом Крис в халате было неловко, а потому я натянула на себя первое, что лежало в корзине с грязным бельем. Как на грех, сверху валялось традиционное теветское платье, которое мне пришлось нацепить на обряд обручения Тина.

В измятом ярко-красном балахоне до пят я вывалилась из банной комнаты в кухню, заменявшую нам с отцом холл и столовую. Белая, как смерть, Крис хлопала круглыми от страха глазами и держала входную дверь широко открытой.

На пороге стояли двое хмурых стражей, и при виде их у меня в животе завязались крепкие узлы.

– Валерия Уварова, дочь профессора истории Демитрия Уварова? – раздраженным голосом вопросил один.

Мы с подругой испуганно переглянулись, и я пролепетала:

– Что-то случилось, господин дознаватель? С папой что-то случилось?

Первый продемонстрировал мне свернутый свиток. В руках второго стража, как мановению магического стило, появились кандалы, перекрывающие силу света.

– Валерия Уварова, вы арестованы по обвинению в незаконном пересечении границы с параллельным миром Абрис.

– То есть с папой все в порядке, - огорошено пробормотала я, и в комнате повисла пугающая тишина.

Все молчали и не шевелились. Стражи примерялись, под каким углом скрутить хрупкую девушку, чтобы она не скончалась на месте, а я не могла избавиться от дурацкой мысли, что просто не имею права сесть в каземат без исподнего - в камерах же ужасно грязно.

– Можно мне переодеться? – наконец, вымолвила я.

– Ты будешь говорить или нет?! – Дознаватель шарахнул по столу кулаком, отчего подпрыгнули самописные перья и открытые бумаги, а я вжала голову в плечи.

К середине утра в комнате для допросов, похожей на каменную клетку, царила невыносимая духота. Воздух казался липкий и пах смрадом. Я тишком следила за беснующимся стражем и не открывала рта. По его лицу тек пот, воротничок рубахи промок, и когда он поворачивался спиной, то между лопатками темнела влажная клякса.