ВРЕМЯ НЕ ТЕРПИТ

– Не,ты только глянь, что тут написано! Жесть!

— Не могу глянуть. Я за рулём. И что же там написано?..

«Форд» Скворцовой двигался по направлению к курорту Усть–Качка, туда, где располагалась секpетная лаборатория. Марина глянула в зеркало, высматривая, что же такое читает Диген на заднем сидении автомобиля. Сейчас он был под магической личиной Кости: блондинистый тип с рыжеватой чахлой бородкой, очки в щеголеватой ультра–лёгкой оправе, лоб с залысинами; тонкие пальцы, не знавшие никакой работы, кроме беготни по клавиатуре, первые намёки на пивной животик… Одним словом, вечный компьютерный недоросль, хоть и ровесник старшего брата Марины. Самого Костю она помнила смутно, ведь жили же в одном подъезде, в одну школу ходили – но не более того. И довольно странно было осознавать, что сейчас под непрезентабельной внешностью этого мужчины скрывается существо из другого мира.

Хмуря брови, Костя – Диген ткнул пальцем в электронную читалку–ридер. Уж что–что, а гаджеты oн обожал не меньше, чем процесс приготовления пищи.

– А вот что написано… Женится родовитый эльд на красивой девчонке. Ну, без приданого там, без знакомства с родителями, это бывает, хоть и странно. Типа красавица и умница, всё у них на мази. Любовь–морковь, как у вас говорят… А потом вдруг а тебе! рясь! Она с лошади на охоте – бумс! Видать, головой треснулась и отрубилась. Ну, муженёк давай первую помощь оказывать и платьице там снимать, а под платьицем у красавицы обнаружилась меточка нехорошая, цветочек лилии на плече. Типа клеймо за преступную деятельнoсть. У меня вопрос: какого… на… этот дятел… раньше делал? Как можно жить, мягко говоря, половой жизнью с женой и не видеть, чего там у неё на теле?!

Диген буквально глотал книги и кино, ведь его потребность во сне не превышала пары часов в сутки. Старую привычку составлять кулинарные кроссворды он давно забросил, потому что развлечений и так было в избытке.

– Так вот… – продолжал возмущённый домофей, фыркая, как кот. – Я бы мог подумать, что брак чисто фиктивный, но ведь секс был! Типа он ей дарил «в ночь любви» перстенёк! Ну не дятел ли? В темноте под одеялом, не трогая руками! И это ещё не всё! Нет, чтобы привести нежно любимую супругу в чувство и выяснить отношения: подруга, я ж тебе денег на татуху не давал! Откуда цветочек, миль пардон? И как себя ведёт наш благородный эльд?! Вешает жену на дереве! Голую! Если не ошибаюсь, такое тянет на особо тяжкие… Она же несовершеннолетняя к тому же! Какие последствия для психики! И чего удивляться , если девочка выроcла в циничную стерву после такого?! И на этом же история не закончилась! Другой эльд, приятель первого, видимо, от шибко большого ума, решил под покровом темноты прoникнуть к этой же фифе под видом её любовника! Поступок гадостный, что и говорить. Фифа, наверное, слепа как курица и глуховата к тому же, никак не смогла распознать обман…

– Ой, Диген… уморил… это же семнадцатый век… какие особо тяжкие?! И потом, дамочка далеко не ангел: бывшая монахиня, совратившая священника! Похоже, на книгах Дюма должен стоять ценз «восемнадцать плюс».

– А то! Я ж тут недавно ещё читал его книженцию,так там вообще бывший зек, наркoман со стажем, начал наводить справедливость после отсидки…

Марина засмеялась. Да , если бы домофей стал литературным критиком, многим бы не поздоровилось. К счастью, Дюма–отец для едких выпадов уже недосягаем. Позавчера она испытала тяжкое разочарование, когда поняла, что предстоит путешествие совсем не в Озёрный Дом,и удастся ли туда попасть, было совершенно неясно.

– Скажи мне, Диген… Почему тебе не страшнo выбираться из дома и жить среди людей? Насколько я помню, природа домофеев предполагает скрытность. Ты же не любил открытых пространств.

Домофей пожал плечами.

– А я не знаю, почему. Что–то изменилось, когда я сюда попал. Я не умею теперь становиться невидимым. Мне по кайфу тереться среди людей, по кайфу узнавать новые вещи. Прежняя жизнь была хороша,и старика я вспоминаю с грустью, но надо жить дальше. И я нашёл своё место в вашем мире. Но – будь у меня возможность отправиться с тобой, я бы всё к мышам кинул, и двинули бы вместе!

– Спасибо, малыш.
– Искренне поблагодарила Скворцова. – Я не сомневалась. Я рада, что ты устроился. Только вот, отсутствие себе подобных, не тяготит?

– Не–а. Мне и раньше–то пофиг было на них. Мы ж одиночки.

– А как же?..

– Чего? , - осклабился домофей, - ты хочешь узнать, как мы размножаемся? Если домофейка захотела,то её ментальные сигналы разлетаются на о–о–очень внушительные расстояния. И кто–нибудь приходит, кто поближе. Она заводит малыша и воспитывает его лет так тридцать, а потом ему надо найти собственный дом с хозяевами. Только чтобы захотела, это бывает редко. Мы е живём намного дольше, чем люди. Раз в шесть, во как.

– И ты хоть раз приходил на такой зов?

– Было дело. Давно, еще до рождения Тавеля. й, дурацкое предприятие. Пёрся за тридевять земель, на удалённый хутор, да потом обратно… Не стоит оно того. Я ж говорю, пофиг.

Марина припомнила кое–что:

– И зачем ты тогда за мной подглядывал, когда я принимала ванну?!

– Как «зачем»? Прикольно!

– Ох, Диген… Ты полон сюрпризов. Давай–ка, выключай свою книжку. Приехали.

Высокий забор, камеры, контрольно–пропускной пункт, охрана – всё, как полагается к словосочетанию «закрытый объект». Ничем не примечательное трёхэтажное здаие, отделанное серым сайдингом. Вчера Ковалёв привёз Марине пропуск – для неё самой и для машины отдельно. У Дигена тоже был пропуск на имя Шехирева, под ламинированной поверхностью отмеченный красной наклейкой. Как он сам объяснил, «у Кости такой же, о с зелёной биркой, а солдат без бирки…». Костя работал в другом филиале лаборатории, так что о настоящей сущности Дигена в этом здании знали только особo посвящённые.

Посетителей встречали четверо: Ковалёв, Таипов,и двое других мужчин в лабораторных халатах, которых Таипов представил как своих ассистентов: Антона Игоревича Зиганшина (постарше, заместитель самого Таипова) и Марка Евгеньевича (помоложе), с забавной фамилией Жук. Диген их явно знал: приняв свой обычный облик в кабинете Альберта Ивановича, фыркнул в сторону Марка Евгеньевича что–то вроде «привет, доктор, всё баночки собираешь?». Видимо, здесь был некий застарелый конфликт, потому что «доктор» ответил домофею уничижительным взглядом и таким же презрительным звуком надутых губ.