«Дай ему то, что он хочет, трусиха, потому что даже тем, у кого нет собственных глаз видно, что этот длинноухий красавчик слишком заведен, чтобы спокойно в который раз принять твое «нет».

В предупреждении Соблазнительницы была вся суть сегодняшней ночи: Рунн не для того вывез ее за тридевять земель из замка, чтобы терпеть препирательства. Кроме того — чего уж там! — после всего произошедшего, после кровавого азарта и запала Кровожадной, она и сама была заведена до предела. Хотя, кого же она обманывает? Все дело в том, что здесь и сейчас…

«Даже не смей о нем думать, идиотка, — угрожающе прошипела Кровожадная, — не теперь, когда вы с Наследником тени, наконец, хотите одного и того же!»

Киирис на мгновение прикрыла глаза, но Рунн тут же напомнил о себе.

— Хочу, чтобы ты смотрела на меня, — приказал он с необычной серьезностью в прозрачно-сером взгляде. — Мне, знаешь ли, нравится осознавать, что, когда я трахаю очередную красотку, она не воображает на моем месте одного малолетнего девственника.

Она распахнула глаза — и застала тенерожденного за тем, что он стягивал окровавленную сорочку через голову. Киирис в который раз невольно залюбовалась прекрасным рисунком рушти на его теле: орнамент был словно создан для такого, как Рунн — острый и в то же время мягкий, вкрадчивый, но опасный, как случайный, наполненный смертельным ядом шип в сердце самого прекрасного цветка. Киирис не удержалась и погладила красную витиеватую нить, хитросплетенную со своими черными и сребристыми сестрами. Наследник тени швырнул сорочку куда-то себе за спину, проследил взглядом за движением пальца Киирис вдоль его предплечья к локтю.

— Откуда они? — она остановилась около плеча, вдруг осознав, что каждое прикосновение к его телу рождает в ней сладкие импульсы, сулящие так много наслаждения, что вряд ли она сможет противиться им сегодня. — Мне казалось, рушти не к лицу отпрыску благородной крови.

— Такой паршивой овце, как я, к лицу все, кроме смерти, — беззаботно отозвался он.

— Разве я прошу так много? — она удивилась, каким сладко-капризным стал вдруг ее голос. — Всего лишь одну историю.

— Это тяжело назвать просьбой, — согласился тенерожденный, а потом одним рывком заставил ее сесть. — Но если ты желаешь слушать байки, то тогда уж на моих условиях.

Он быстро расшнуровал ее корсет, потом недвусмысленно потянул за края блузки. Киирис помогла ему, вынув руки из рукавов. Когда на ней осталась лишь тонкий клочок ткани, прикрывающий грудь, Рунн вдруг перестал улыбаться. Его взгляд скользил по ее шее и груди, изредка недвусмысленно задевая пряжку ремня.

— Тебе определенно нравится то, что мои руки делают с твоим телом, — сказал он самоуверенно. Потом положил большие пальцы поверх сосков, поглаживая так, чтобы шершавая ткань плотно потирала затвердевшую плоть. — Одного не могу взять в толк: ты создана для секса, пташка, ты сама — чистая похоть, но при этом тебе удается оставаться дьявольски невинной. Это одна из твоих особенных сил? Внушать мужикам, что каждый раз с тобой он как первый?

— Я не могу ничего внушать, Рунн, и точно не способна заставить тебя думать что-то, чего ты сам не согласен придумать.

— Хочешь сказать, что трое здоровых половозрелых мужиков которую неделю носятся с тобой, как с драгоценностью, только потому, что им сами так хочется?

Она мягко пожала плечами, чувствуя едва ли не раздражения, что из-за болтовни его поглаживания сошли на нет. И тут же ее слуха коснулось мягкое позвякивание. Киирис напряглась, повертела головой.

— Успокойся, рас'маа'ра, это всего лишь знак нам, что вода готова и мы можем насладиться купанием. Здесь у них все так устроено, что в купальни вход с отдельной стороны, чтобы, пока служки таскают ведра, клиенты могли как следует разогреться.

Тенерожденый помог ей встать и снять сапоги. Свои снял сам. К ее обуви присоединились брюки и остатки одежды. Сам Рунн остался в штанах.

— Ну вот, пташка, теперь я точно знаю, что твоя настоящая красота скрывается под опереньем.

В попытках поддаться внезапному порыву стыдливости, Киирис попыталась прикрыться руками, но вместо этого Рунн накрепко прижал ее к себе, фактически лишив возможности двигаться.

— Нет, Киирис, только не со мной и не сейчас.

Наследник тени игриво прикусил ее за кончик носа, и в этой неожиданной, почти дружеской ласке она нашла свое спасение. В самом деле, к чему этот стыд и смущение, которое не даст ничего, кроме горького послевкусия, когда все, наконец, случится? Они нуждаются друг в друге без условий, без правил, обнаженные не только внешне, но и внутренне. Да, возможно, Рунн — распоследняя сволочь в империи и задумал погубить старшего брата, чтобы занять его место, но… разве в стенах этой комнаты это имеет хоть какое-то значение?

Вдвоем они зашли в арку, прикрытую расшитым пологом, за которой располагалась купальня. Конечно, все ее убранство не имело ничего общего с мраморными купальнями Замка туманов, но небольшая комнатушка оказалась чистой и облаченной в приятный полумрак, поддерживаемый парочкой толстых свечей в массивных держателях на стенах. Посреди стояла лохань — достаточно большая, чтобы без труда вместить двух человек. Рунн бережно опустил свою ношу в воду. Киирис зажмурилась от удовольствия, когда тепло просочилось буквально в каждую клеточку тела.