От этого «там» тянуло потусторонним холодом, и голос Глейна на этом слове дрогнул, как пламя свечи на ветру.

— Ты нам очень нужен. И Моране нужен. Вы еще встретитесь и поговорите с ней, попросишь у нее прощения. Я уверен, она поймет. А если нет — тогда будешь мучиться совестью, — как мог успокоил оборотень.

— Тебе разве не знакомо это чувство? Даже если тебя простили, сам себя не прощаешь.

— Неа, не знакомо, — Кэйсар наклонился совсем низко, шепнул у самого уха. — Луц убил человека.

Глейн повернул голову, тряпка сползла с глаз.

— Кого? — так же глухо спросил он.

— Стражника ворот. Который пропускал к вам наших. И обратно выпускал, — уже чуть громче ответил Кэйсар. — А потом очень вовремя новость пришла, что город сгорел к чертям. Буквально в тот же вечер узнали, вещи собрали и когти рвать. А то сидел бы, ждал, когда и его убивать придут.

Глейну стало чуть легче после этих слов, и все же осталось беспокойство. Он словно ожил — налилось румянцем лицо, он попытался встать, и Кэйсар не мешал, только настороженно смотрел, готовый подхватить в любой момент.

— Может, мне его лучше позвать? — спросил Кэйсар. Глейн отрицательно покачал головой, выбрался тяжело из кровати. Но, встав на ноги и выпрямившись, он снова стал прямым, уверенным шагом вышел из комнаты.

Они нашел Луца на конюшнях с петлей в руках, на которую рыцарь задумчиво смотрел. При виде Глейна попытался ее спрятать за спину, смутился так, словно его застали за неприличным. И оправдываться начал, как большой ребенок:

— Я не… не это. Не собирался… Просто представил, что поймают, такую же накинут и вздернут.

Глейн в этот момент был страшен, невольно вспомнилось, что он только недавно вернулся из ада. Теперь волосы у него были не просто растрепанные, а дыбом. Казалось, что он по-прежнему дымился.

— Дети там, в подвале, испугались, когда мы пришли их спасти. Сказали, тем, кто пробовал бежать, выжигали глаза. Пока я был один в замке, приехал оборотень — метра два ростом, наглый, расхлябанный. Спросил, можно ли приобрести девочек, светлых. Пока мы туда не пришли, они похищали детей и подростков. Если те отказывались слушаться — калечили, потом убивали. Потому что смерти эти дети уже не боялись, а вот боли пока еще да… Меня до сих пор трясет при мысли о том, скольких они успели продать, и их уже не спасти, потому что все те земли перетрясти надо. Скольким таким вот светленьким девочкам жизнь испоганили. Если тебя вздернуть придут за эту падаль — я за тебя встану. Я убью всех тех, кто попытается тебя казнить, если они не поймут.

— Да ну вас, всегда можно сказать, что это я его убил, — вклинился Кэйсар. — Я ж дурной, я же оборотень. Захотел — убил. А вас обманул просто.

— Сколько я спал? — Глейн привалился спиной к стене, разом сдулся.

— Где-то… дня четыре, — неуверенно произнес Луц, все еще тиская веревку за спиной. — Но лекарь сказал, что тебе нужно еще полежать.

— Тебя куда несет? — устало спросил Кэйсар.

— Надо найти учителей. Поговорить с ними.

— Что тебе там сказали в этом аду? — угадал Кэйсар.

— Кронос хочет забрать у нас Хегана.

Торговый тракт — очень удобное место. И города чаще, и между ними у дороги располагались небольшие гостевые домики, в которых можно было передохнуть. В одном из таких они и остановились вечером. Спален не оказалось, но на втором этаже навалена солома. Дом обогревался большим камином, поэтому можно было ночевать и так. Все лучше и теплее, чем на снегу в лесу.

Народу не так много собралось, в половину зала шесть на шесть метров.

В Глейне было не признать Охотника — он завернулся в теплый светлый плащ, шея замотана в шарф. Это и к лучшему, иначе к нему приставали бы с просьбами помочь, а он был еще слишком слаб, чтобы рубить чудовищ. Глейн, обычно беспокойный, теперь особо и не нервничал.

— Монстры обходят тракт стороной, — объяснил он. Плащ и шарф делали его как-то больше и внушительнее на вид. — Слишком много людей. К тому же Охотники тоже снуют туда-сюда. Раненные в столицу, вылеченные из столицы.

— Ты по-прежнему не выглядишь довольным, — заметил Кэйсар, склонившийся над чашей с вином.

— Я не люблю столицу, — вздохнул недовольно Глейн.

— Почему? — не понял Луц.

— Там опасно.

После секундной паузы Кэйсар начал смеяться, опустив голову почти что на стол, переспросил:

— В столице?

— Ой, иди к черту, — послал Глейн и укутался теплее. Открылась дверь, впустив внутрь еще снега и холода, в небольшой зал вошел скрюченный старик. Но Глейн подметил уверенность его движений — такую, словно это человек не пожилой, а кто-то вырядившийся в старика. А потом уже наткнулся на хитрый прищур глаз. После этого вся его фигурка гипнотизировала Глейна, и, поймав его взгляд, путник улыбнулся и поковылял к их столику.