А тут еще и такая особенная дорога. На которой можно сесть словно в малый домок, уснуть на мягкой перине, а проснуться уже в городе, до которого пешком не дойдешь и за луну.

– Скучно, - проворчал ножевой, обсосав яблочный черешок. – Расскажите, что ли, что-нибудь, ваши преподобия.

– Я могу рассказать о мудрости Светлой Госпожи и чудесах, таящихся под обложкой Ктавы, но не думаю, что ты имеешь в виду это, сэр Гос, - негромко произнес Массено.

– Да уж всяко не это, - фыркнул ножевой. – И я не сэр. Неблагородные мы, из смердов.

– В ножевоях благородных и не водится, - неожиданно проскрипел антимаг, не поднимая капюшона.

Ножевой ничего на это не ответил. Только рука чуть дернулась, чуть выдвинулась из-за пазухи.

Но далее дело не пошло.

– Расскажите что-нибудь из своей практики, - предложил он, пристально глядя на антимага. – Думаю, мы все тут повидали разных случаев.

Никто из троих молчания не нарушил. О, Массено действительно мог поведать немало историй, достойных включения в «Тригинтатрию» или хотя бы в дешевые книжки о Рыцаре Парифате. Но он не считал возможным оным хвастаться. Свой долг монах исполнял не ради награды или восхвалений, но едино ради данных когда-то клятв.

– Что, никто не хочет? – хмыкнул ножевой, видя, что и антимаг с инквизитором помалкивают. – Ну хорошо, тогда я начну. Был однажды со мной любопытный случай во время охоты на ликантропа. Ликантропы, судари мои, если вам то неведомо, есть волки-оборотни... или, как сами они желают называться, «трансвидовые люди». Подстерег и выследил я его в облике человеческом, когда ликантроп более уязвим и менее чувствителен к запахам. Вы следите за моей мыслью, судари?

Массено вежливо склонил голову, антимаг пробормотал нечто нечленораздельное. Ножевой хмыкнул и продолжил:

– Я подстерег его в засаде. Вызнал, где он будет проходить. И когда он появился – спрыгнул с дерева прямо перед ним. Но было уже сумрачно, и оттого с дерева я не заметил, что ликантроп не один – их было двое! За моим искомым тень-в-тень следовал еще один, точная его копия. Не скрою, я был поражен, поскольку о близнецах в ориентировке ничего не говорилось. Оттого я даже промедлил с ударом и изумленно воскликнул, что никогда-де не охотился на близнецов.

– Любопытно, - покивал Массено. – Что же было дальше?

– Ликантроп, конечно, тоже изумился моему появлению, но мои слова изумили его еще сильнее. Он вскинул брови и переспросил: близнецов?.. каких еще близнецов?.. А увидев, что я смотрю через его плечо, обернулся, увидал свою копию... и завопил от ужаса. Естественно, на секунду я оторопел. Тогда я был значительно моложе и еще не так опытен. Однако я тут же взял себя в руки, вознес крис и... услышал шорох за спиной. Оборачиваясь, я уже знал, что там увижу... и не ошибся. Я увидел самого себя. Свою точную копию.

Антимаг чуть приподнял капюшон. Ножевой же не спешил продолжать – выдерживал паузу, умело нагнетал напряжение.

– Так что же это было-то? – наконец спросил антимаг.

– О, я задался тем же вопросом. И оказалось...

Ножевоя прервал громкий скрежет. Мерно пыхтящий поезд стал резко сбавлять ход. Разогнавшись, он не мог остановиться сразу, но вскоре все равно замер.

– Мы куда-то приехали? – прижал лицо к стеклу ножевой. – Здесь разве станция?

– Здесь лес, - промолвил инквизитор.

Ножевой отомкнул крючок и распахнул купейные окна. Снаружи и в самом деле не было ни станции, ни полустанка, ни вообще признаков цивилизации. Перед железнодорожным полотном лежала узкая насыпь, а дальше – только бесконечная зеленоватая полутьма. Ночь стояла холодная, но безветренная, не дрожал ни единый листок.

– Ни зги не видно, - прищурился ножевой.

Он снял с потолка фонарь и вытянул руку за окно. Тусклый масляный светильник чуточку раздвинул тени, но помогло это мало. Большая часть окон поезда были темны – час поздний, спят почти все.

– Брат Массено, темно дюже, не подсобишь? – обернулся ножевой.

– Дар Лучезарной – не игрушка, чтобы использовать его вместо светильника, - строго ответил Массено.

– Вот и вечно у вас так, святых отцов, - хмыкнул ножевой. – Если не во славу богов, то и слава богам.

– Оставь его в покое, - проворчал антимаг. – Ты же своим ножиком колбасу не режешь.

– Да отчего ж? Если вдруг случится – порезать не побрезгую. Только это не нож, а крис. Им колбасу резать неудобно.

Минуло несколько минут. Поезд продолжал стоять. Выглядело это весьма странно, поскольку вокруг и впрямь не было ничего, кроме лесной чащи. Железная дорога раздвинула эти пущи, просверлила насквозь, как просверливают пути реки, но за пределами этой стальной ниточки по-прежнему простирались только заросли.