Наши чувства, так же, как и физическое тело, совершенствуются трудом, тренировками. И их при желании и настойчивости или просто постоянной нагрузкой (так же, как бицепсы или трицепсы) можно «накачать». Либо несколько одновременно, либо одно.

В зависимости от образа жизни, профессиональной занятости мы «накачиваем» те или иные чувства. Трудно оспорить утверждение, что профессионализм – это всего-навсего результат регулярных занятий одним и тем же. Специалист в парфюмерии, несомненно, лучше подавляющего большинства людей различает запахи. Радист или человек, которому часто приходится прислушиваться, слышит лучше многих. Охотник-профессионал острее видит.

Это если говорить о человеке.

Но и поколению могут выпасть такие условия, при которых «накачивается» какое-либо одно или весьма ограниченное количество чувств. Подобная «специализация» сужает спектр восприятия окружающего нас мира.

Дети, родившиеся в России сразу после Второй мировой войны, были одарены родителями тем, чем в своё время были обделены сами. Поколение родившихся в пятидесятые было, с одной стороны, воспитано с довольно высокой степенью свободы и самостоятельности (прошедшие и пережившие войну родители считали эти качества необходимыми), с другой – избаловано прощением многих, порой далеко не детских шалостей. Сказывались нравственные и моральные допуски военного времени. Преимущественно выросшее на улице, недобравшее родительского внимания, и в какой-то мере опеки, это поколение в избытке имело независимость. Главными играми их детства помимо мушкетёрства, военных баталий, уличных драк были любовные увлечения. В детях этого поколения с согласия взрослых реализовывалось то, что не прожили их родители, потратившие либо юность, либо отрочество на противостояние военному лихолетью.

Симпатии и антипатии к противоположному полу начинали проявляться с начальных классов. Соперничество и привлечение внимания поощрялись школьными вечерами, совместными занятиями в кружках по интересам, походами, экскурсиями и иными внешкольными занятиями. Отвлекающей информации было немного, времени для переживаний и непрограммного знакомства с себе подобными и миром – предостаточно. И после долгих лет ненависти, противостояния, смертей и потерь «накачивалась мышца любви».

Любви к Богу в атеистическом сообществе, естественно, не могло быть, она не только не поощрялась, но даже запрещалась, взамен предлагалась и стимулировалась любовь к окружающему (родному селу, городу, речке), затем к огромной, на радость и гордость, родной стране, к будущей или настоящей профессии, наконец, к декларируемым идеям свободы, равенства, братства во всём мире, а попутно любви к партии, правительству и всему социальному устройству общества. Но главное содержание существования, это и не нужно было особо поощрять, просто – не ограничивать, заключалось в любви к противоположному полу.

Поощряемое обществом, это, бесспорно, прекрасное чувство повлияло на поколения пятидесятых, шестидесятых годов, раздвинув временные рамки беззаботной поры жизни, и в какой-то мере придав им инфантильности. Которая, кстати, весьма устраивала правящее меньшинство. Но наряду с тем эти поколения выросли гораздо более чувственными, восприимчивыми к духовной жизни и к нравственным критериям, чем родители. Они неизбежно должны были ощущать потребность в культуре, а значит, и стимулировать развитие искусства, поднимать культурный уровень. Они тосковали по рыцарским временам и отношениям, поэтому привнесли возвышенность в отношения между мужчиной и женщиной, придав этим отношениям романтический или драматический окрас.

Любовь, как ключевое слово этих поколений, способствовала появлению неоромантических образцов соцкультуры в кинематографе, самом массовом виде искусства, а значит, наиболее приближенном к потребительской культуре, литературе – духовной пище широкой образованной прослойки общества, драматургии, музыке…

Развивалось то, что отвечало чувственному восприятию жизни. Взаимоотношения с природой, с себе подобными, с противоположным полом – вот что было достойно являться смыслом жизни, в противовес неискренней, и оттого постепенно отторгаемой официально декларируемой вере в некое идеальное сообщество в близком, потом всё отдаляющемся, стремительно переходящем в разряд утопий коммунистическом будущем.

Советское общество, созданное этими поколениями, в большинстве своём желало чувственной любви и изыскивало различные пути для удовлетворения этого многогранного желания.

Вот почему культура, созданная в Советском Союзе в шестидесятые – семидесятые годы, столь чувственна во всех её проявлениях. Вобравшая в себя огромный заряд любви, прежде всего к противоположному полу, но также и к окружающему светлому и оптимистичному миру, она и сегодня волнует.

Поколения последующие, хотя и воспитывались чувственными людьми, с явной иронией относились к столь всеобъемлющей любви, к открытому отношению к окружающему миру по причине противостояния прессингу государственно-бюрократической машины, ограничившей свободу и независимость, непробиваемой идеологии безгрешности коммунистической партии и правительства и абсурдности будущего счастливого общества. В них уже проявилось скептическое отношение к жизни, обществу и, естественно, к своим родителям, к их ценностям. И эгоистические потребности, как пассивный протест против всё растущей назидательности и несвободе.

Инакомыслящих, способных к публичным выступлениям или поступкам, было не столь много, но ходить в тайных скептиках (хорошо, если не циниках) было модно. Чувственное восприятие жизни всё более уступало прагматичному. И это отразилось в искусстве. В художественных произведениях, и прежде всего в литературе, появились герои, выражающие тайные и явные желания нового поколения. Романтики ещё хотелось, но уже незначительному количеству, да и им было очевидно, что «принцы» и «золушки» – это из нереального, хотя и заманчивого прошлого. Идеи и идеалы родителей, изрядно подпорченные государственной пропагандой, пахли нафталином и казались безжизненными. Появление и развитие телевидения, стремительная поступь киноиндустрии, осознание моды в одежде, привлекательность материального благополучия, замена мечты о коммунизме мечтой об автомобиле и даче стали тем оружием, которое практически уничтожило чувственность. На смену ей наступательно шло визуальное восприятие жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.