– Какая гадость, - кривился некромант, с тоской вспоминая больничные харчи, казавшиеся теперь не такими ужасными.

– Ешь – ешь, - приговаривало привидение. – Это далеко не самый худший вариант питания в нашем мире.

– Неужели? – Велириант попытался изобразить на лице высокомерное ехидство, но от вида «еды» неэстетично скривился.

– Скажи спасибо, что не предложила поесть вон те жёлтые пакетики, – хмыкнула Яра. – Там даже пищевых волокон нет, сплошная химия.

– Знаешь, забавное чувство: я тебе сейчас одновременно и верю и не верю, - почти добродушно усмехнулся некромант. – С одной стороны, мне сложно уяснить, что вот это, - он брезгливо кивнул на изувеченную банку, - неплохой вариант, с другой я охотно верю, что та еда, которую ты категорично забраковала, несъедобна. Трудно представить, что может быть ужаснее кильки, и проверять мне совсем не хочется.

Не успел Велириант доесть свой «мерзкий» ужин, как на улице раздался протяжный вой.

– Это ещё что за холера? – недовольно пробурчал некромант.

Яромира, выглянув наружу, хихикнула.

– Собаки, - принялась пояснять она, – местные животные, в большинстве своём живут вместе с людьми. Эти, судя по отсутствию ошейников, дикие. Пойду, посмотрю, что они там развылись.

Велириант сидел и скрипел зубами от собственного бессилия. Его безмерно раздражало непривычное чувство беспомощности и невозможность пополнить магический резерв. Единственное, что хоть немного радовало – на кладбище он сразу ощутил пусть небольшой, но прилив сил, даже дышать стало легче. Но к незнакомым животным выходить не торопился. И это нервировало. Словно он враз стал немощным бездарем, которого лишил силы превосходящий противник.

– Обычные псинки, - вернулась из разведки Яромира. – От голода, наверное, воют.

– Чувствую, я сам тут скоро завою с такой еды, - буркнул Велириант.

– Не кисни, - задорно подмигнула женщина. – Завтра новый день. Прорвёмся!

Утро, как назло, встретило бледнокожего любителя полумрака яркими безжалостными лучами. И только тогда он оценил всю прелесть вчерашней облачности. Пришлось накидывать плащ, чтобы банально сходить в отхожее место и за водой.

– Дориме, тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля, дориме, - во всё своё призрачное горло надрывалась Яромира.

Готическая композиция Энигмы как никогда подходила для музыкального сопровождения образа некроманта в чёрном «сатанинском» наряде.

– Милая мелодия, - проронил мужчина, - хоть что-то приличное в вашем мире.

– Я знала, что тебе понравится, - приветливо улыбнулась Яра, отчего её обычно серьёзное либо саркастичное лицо преобразилось.

– А ты ничего, оказывается! – от неожиданности Велириант не удосужился подобрать слова, выдав первое, что пришло на ум.

– Ты тоже, когда в плаще, - не преминула подколоть переставшая улыбаться женщина. – Кислого лица не видно и кости не торчат.

От такой отповеди у некроманта нервно дёрнулся кадык. Как так, его, первого красавца Мазурии унижает какая-то иномирная мертвячка, не сумевшая привести себя в пристойный вид! Как умерла в больничной хламиде нечёсаная и босая, так и продолжает ходить.

– Не удивительно, что тебя убили – характер не из лучших, - отрезал Велириант. – Я уже молчу о воспитании.

Как ни странно, но на его заявление она только расхохоталась.

– Думаешь, ты первый мне об этом говоришь? Знал бы ты, как меня проклинали преступники, которых я засадила за решётку! Муж всегда боялся, что я плохо кончу, всё уговаривал уйти из органов. А я чувствовала – без драйва затухну. Зря, наверное.

– Нет, тогда мы бы не встретились и… - не договорив, Велириант вышел наружу.

Он и сам не понимал, почему его так тянет к этому странному призраку. В силу своей деятельности он давно привык к различного рода умертвиям и относился к ним соответственно. Приведения, особенно недавно умерших людей, всегда были чем-то недовольны. Если каждого выслушивать и вникать – жизни не хватит! Да и какое ему дело до чьих-то проблем, когда своих полон рот. Но сейчас судьба Яромиры волновала его, пусть он и пытался это скрыть в том числе и от себя самого. Во-первых, её профессия. Насколько он понял, даже в этом безумном мире, где женщины получают образование и работают наравне с мужчинами, выбор такой специальности слабым полом достаточно редок. Должен быть определённый склад характера и недюжинная сила духа. Всё это он который день испытывает на собственной шкуре, точнее нервах. И вместе с тем, он явственно ощущает эманации сочувствия от этой неординарной женщины, которые, к его безмерному удивлению, не раздражают. Во-вторых, каким-то десятым чувством он осознавал, что жизнь Яры прервалась досрочно. Он видел необорванные связи её ауры, тёмные проплешины насильственных действий и мыслей по отношению к ней. Она явно умерла не по естественным причинам, но упорно по этому поводу отмалчивалась.

За всеми мыслями он не заметил, как сделал все малоприятные, но необходимые действия и вернулся в сарай – так он прозвал неказистую сторожку. Наличие печки, окна и разваливающейся мебели не делали это помещение полноценным жильём.

– Давай, рассказывай, как из комков грязи и металлической банки сварить похлёбку, - Велириант аккуратно поставил ведро с водой и снял плащ.

Вынырнув из раздумий, Яромира хитро прищурилась, потом потянулась и смачно похрустела пальцами. Странно: тела нет, а звук остался.

– Начнём с того, что это не грязь, а овощи, которые надо помыть. Нет, не стоит бросать их в полное ведро. Отлей немного воды в ту кастрюлю и хорошенько потри клубни.

Сначала некромант всерьёз думал, что над ним издеваются. Ну не может готовка еды быть такой грязной и муторной! Особенно процесс чистки.

– Глазки выковыривай, а то потом невкусно попадутся, - командовала разошедшаяся женщина. – Чищеная картошка должна лежать в воде, иначе потемнеет.

Злой взгляд был ей ответом. Но кушать хотелось больше, поэтому дело медленно, но верно двигалось. Тушёнку Велириант открыл чуть быстрее, чем предыдущую кильку. Опыт плюс за более высокую банку куда удобней держаться. Луковица, затерявшаяся среди картофеля, сначала не вызвала особых подозрений… пока дело не дошло до резки. Он проклял всё! Великий некромант плакал в своей жизни один единственный раз – когда появился на свет. После родовая гордость не пропускала ни одной слезинки. Только вопли, только хардкор! Но стоило его высокомерству начать шинковать неизвестный овощ, как предательская влага оросила бледные впалые щёки. Если бы он спросил мнение у Яромиры, она бы сказала, что сие выглядело трагично и где-то кинематографично. Словно готический герой вдруг осознал, что у него есть сердце… в момент, когда его разбили. И хорошо, что не спросил, а то потом пришлось бы объяснять такие понятия, как готика и кинематография. А возможно, ещё и выражение «разбитое сердце». Здесь, скорее всего, и случилась бы основная загвоздка.