— Почему мы ни к кому не присоединились? — спросила, осторожно отправляя в рот кусочек запеченного мяса.

— Потому что тут нет никого, с кем бы я мог поговорить. Здесь очень много правил, некоторые, нет, большинство из которых мне совершенно не нравятся, но мне приходится следовать им. Возьмем всех этих людей, что сейчас собрались в этом зале. Может быть, мне бы и хотелось перекинуться парой слов с кем-то из них, но я не могу. Вернее, могу, физически, и, вероятно, после этого не последует ничего, но шанс этого мизерный. У нас в империи на верху стоит император, после него вся императорская семья. Главная семья. И после нее идет шесть герцогов. Главы шести кланов. И я один из них. Если я сейчас обращусь к кому-нибудь из этих людей, завязав разговор, то последствия этого не заставят себя ждать.

— Какие последствия? — спросила, хотя уже примерно представляла себе какие именно.

— Во-первых, новость об этом тут же облетит весь замок. Во-вторых, этот человек подумает, что мне от него или от его семьи, рода, клана, что-то нужно. В-третьих, он может решить, что мне нужна какая-то помощь от него, и поэтому решит, что тоже может просить меня о чём-либо. Любое движение, разговор с кем-либо, взгляд в чью-то сторону, здесь истолковывают так, как им выгодно. Без последствий я могу говорить лишь с очень малым кругом лиц.

— А я? — честно говоря, мне было немного не по себе от такого. Это ведь не императорский замок, а гадюшник какой-то.

— К женщинам это не относится, — успокоил меня муж. — Ты можешь говорить хоть с самим императором, и ему не останется ничего другого, как отвечать тебе.

— Успокаивающе, конечно, но такое ощущение, что мужчины держат своих женщин тут за неразумных животных. Мол, что с них взять, они ведь безмозглые котятки, способные лишь услаждать наш взор своим присутствием? Животным тоже многое прощается, потому что люди считают, что у них нет мозга, а значит, они не осознают, что делают. Не поэтому ли все нам разрешается? И платья эти, — я поморщилась, сглатывая. Такое отношение раздражало. Вроде бы, казалось, нас тут любят, все позволяют, а на деле выходило все совсем нерадостно.

— Интересно, — Алан улыбнулся одними глазами, не отрываясь от своей еды, — кто еще способен додуматься до этого? Я давно заметил это, но до этого дня не встречал недовольных подобным раскладом женщин. Такие тут правила и, насколько я мог заметить, всех всегда все устраивало. Я видел, как многие женщины гордились подобной вседозволенностью, считая, что их ставят очень высоко. Конечно, я уверен, что были и те, кто видел всю подоплеку. А может, все только делают вид, что их все устраивает. Как думаешь?

— Не знаю, — пожала плечами, осматриваясь украдкой. На нас все косились, а некоторые и вовсе пристально разглядывали, явно обсуждая нас с мужем. Ощущение не из приятных. Даже поесть спокойно нельзя. — Я сегодня ночью хочу сходить кое-куда.

Поначалу я хотела сходить тайком и от мужа? и от охранников, но с такими порядками подумала, что вот так увидит меня кто-нибудь шатающейся ночью по замку, да решит, рога своему мужу наставляю. Боюсь, ему тогда точно придется убивать. И мне еще достанется.

— И куда же? — Алан вытер губы, закончив есть. — Учти, одна ты не пойдешь. Надеюсь, сама понимаешь, почему.

— Конечно, — кивнула. Быстро пересказав ему события сегодняшнего дня, замерла в ожидании.

— То есть, ты решила, что там что-то есть? — спросил Алан, отпивая какого-то отвара из кружки.

— Да. Я думаю, там потайной ход в стене или что-то в этом роде. Разве не интересно? — спросила, хитро прищурившись.

Алан молчал минуты три, обдумывая мои слова.

— Я пойду с тобой. Надеюсь, Абсолон к тому времени вернется, — сказал он, наконец.

«Я уже вернулся», — послышался в голове голос демона, а в груди тут же потяжелело, хотя и не так сильно, как обычно.

Мы с Аланом переглянулись и кивнули друг другу, словно заговорщики.

Поздно ночью я стояла около двери и ждала, когда Алан придет за мной. В который раз подумала, что глупая традиция селить мужей отдельно от жен. Как сказал Алан, их комнаты чуть ли не в другом конце замка. Для чего это сделано, мне еще нужно будет разузнать.

Абсолон подрабатывал нашим средством связи и явно его это весьма злило. Зато он подтвердил, что в том месте и правда есть тайный ход. Даже больше, там была потайная дверь, которая открывалась хитрым способом. Почему в таком открытом месте? Наверное, потому, что мало кто пристально рассматривает стены в проходных залах. Хочешь что-то спрятать — положи на виду.

«Выходи», — Абсолон до сих пор ворчал на нас, говоря, что он не собирается быть демоном на побегушках, передавая нам сообщения.

Пришлось заверить его, что случай исключительный, и никто его дергать просто так больше не будет. Он нам не поверил. Надо признаться, что он в этом прав.

Открыв дверь, выскользнула в коридор, сразу сталкиваясь с Аланом, который тут же склонился и поцеловал меня, прижимая к себе.

— Мы же не за этим встретились, — прошептала, подставляя шею для поцелуев.