О, конечно, как и любой мужчина, он любил смотреть на женскую грудь – а здесь эту прелесть представляли во всем ее разнообразии и великолепии. Большие, маленькие и средние, груди то и дело подпрыгивали и покачивались перед глазами, так что через некоторое время смотреть на них становилось уже утомительно.

Во всяком случае, для него. Другие зрители, казалось, еще не устали от их вида. У оркестровой ямы собралась толпа мужчин, рвущихся к сцене, поближе ко всем этим танцующим грудям.

Что это была за толпа! В театре зажгли по меньшей мере тысячу свечей, и они хорошо освещали не только сцену, но и зрительный зал. Гэвин разглядел среди собравшихся не менее трех судей Высокого суда и, кажется, всех до единого членов Палаты общин. Восьмидесятилетний лорд Брэдфорд в паланкине наслаждался представлением вместе со своими носильщиками. Отцов сопровождали сыновья. Моряки вперемежку с владельцами суден и лордами, джентльмены бок о бок с мелкими мошенниками и явными бандитами наперебой свистели и отпускали остроты.

По рядам ходили девушки-кельнерши с едва прикрытой грудью и кружками эля по полгинеи каждая, и зрители с готовностью выкладывали деньги.

О да, это был грандиозный вечер, снова напомнивший Гэвину, почему он не выносит театр. Герцог терпеть не мог толпу. Однако он был здесь вовсе не для развлечения.

Гэвин пришел сюда, потому что понял: его доверие к другу, в чьей частной ложе он теперь сидел, подорвано.

Несколько месяцев назад жена Ровингтона Джейн пришла к Гэвину, чтобы просить о помощи. Ров никогда не скрывал любви к азартным играм, но теперь вел слишком рискованную игру. Джейн заявила, что он разорен. Погиб. Влез в долги, обратился к заемщикам и скоро потеряет всю недвижимость, которая находится в его распоряжении. Поскольку отец Ровингтона, тоже игрок, не позаботился о защите своей собственности, такой недвижимости было достаточно много.

Гэвин считал Рова одним из своих самых старых друзей. Они были знакомы еще со школы. Конечно же, он хотел помочь ему, поэтому способствовал выдвижению Рова на доходную должность председателя комитетов при Палате лордов.

Он сделал это по нескольким причинам. Во-первых, человеку, занимающему такой пост, нужно было иметь хорошие отношения с Палатой общин, а у Рова там были широкие связи. Во-вторых, председатель комитетов мог определять приоритет законодательных актов для всего парламента. Гэвин ожидал, что Ров будет следовать его рекомендациям, а доход от этой должности поможет ему выплатить долги.

Однако решение оказалось неудачным.

Да, Ровингтон действительно наладил хорошие отношения с Палатой общин – это было видно по тому, что многие ее члены сегодня заходили поболтать в его ложу. Но он был неуправляем. Не обращал внимания на рекомендации Гэвина, действовал по-своему… И Гэвин начинал подозревать, что Ров может быть замешан в двойной игре, даже в получении взяток.

Высокая зарплата тоже не помогла. Увлечение азартными играми лишь усилилось. Сегодня утром Джейн снова приходила и умоляла помочь. Кажется, Ров заключил пари по всему Лондону, поставив на то, что уложит в постель женщину, известную как Сирена.

– Он ею просто бредит, – сказала Джейн. – Много лет назад он увидел ее выступление и с тех пор все время о ней помнил.

– Но ставить на то, что она станет его любовницей? – недоверчиво переспросил Гэвин.

– Убедитесь сами. Мой муж – глупец.

Она была права.

Проведя небольшое расследование, Гэвин выяснил, что Ров поставил на это целое состояние. К тому же он заплатил пятьсот фунтов за ближайшую к сцене частную ложу – непомерная сумма даже для достойной пьесы.

Более того, Ров был ужасно доволен собой и делал самые смелые прогнозы относительно этих ставок. Весь вечер приятели подшучивали над его умением «орудовать шпагой». Ров был без ума от актрис, и Гэвин знал это. Ему нравилась Джейн, и он надеялся, что та никогда не узнает о многочисленных любовницах мужа, на которых он тратил, похоже, больше, чем на семью.

Как бы то ни было, Гэвин понял, что довериться Рову было ошибкой. В его голове звучал насмешливый голос отца. Гэвин не раз слышал от него строгие наставления держаться подальше от азартных игр и игроков. Но отец и сам несколько раз неудачно вложил деньги – разве это не то же самое?

Кроме Рова и Гэвина, в ложе находились адмирал Дэниэлс и лорд Филипс, член канцелярии. Оба уже порядком выпили, особенно Филипс. Тут же был и кузен Рова, сэр Джон Хармонд, уважаемый математик, который хихикал во время каждого акта, словно девчонка. И еще двое парней, явных мошенников, что подтверждало дошедшие до Гэвина тревожные слухи о неблагонадежных новых друзьях старого приятеля.

– Это Харрис и Краудер, – беззаботно представил их Ров.

– Ваша светлость, – ответил за двоих Краудер, однако в его голосе не прозвучало той учтивости, к которой привык Гэвин.

Они держались так, будто видели слишком много сильных мира сего, чтобы выказывать почтение пригласившему их в ложу человеку и его друзьям. Ров был для них всего лишь ступенькой – увязшим в долгах лордом, которого они с готовностью съели бы живьем, не будь в этом замешаны его друзья.

У Гэвина было мало близких друзей – как среди мужчин, так и среди женщин. Титул отделял его от многих непреодолимым барьером, а связанные с ним обязанности съедали почти все время. Отец внушил ему, что человек такого положения должен придерживаться более высоких стандартов, чем окружающие.