Все это вкупе действовало странно. Вроде и расслабляюще, и словно гипнотизировало. Под конец он добавил с некоторым нажимом:

— Евгения Александровна, я бы попросил вас соблюдать политику конфиденциальности. Я вам доверяю и надеюсь, вы не подведете.

Даже на секунду растерялась. Нервно сглотнула.

— Я… Разумеется, Арнольд Янович. Можете на меня рассчитывать, — выдавила с трудом, во рту пересохло.

А что другое я могла ответить, еще и шеф глубоко дышал под боком. Такое чувство, что на меня одели шоры. И теперь шаг вправо, шаг влево…

Ох, как оно мотивирует. Начальственное высокое доверие.

Собрать все и увязать малейшие нюансы было непросто. Да еще мотаться по командировкам, встречаться с заказчиками, утаптывать. До этого мне не приходилось лично ничем таким заниматься, но большая ответственность, видимо, помогает задействовать скрытые возможности.

В общем, если раньше я пахала от звонка до звонка, то теперь вовсе перешла в круглосуточный режим. Дневала и ночевала на работе. Добилась. Выгрызла.

Уложилась в рекордный срок.

Прилетела 28 декабря первым рейсом с подписанным договором на руках. Даже домой не зашла, прямо на фирму. Была на взводе, меня аж перло от гордости, что справилась, что не подвела, оправдала доверие. Как будто второе дыхание, и крылья выросли. Чувствовала, что мне теперь любая работа по плечу.

Торопилась отчитаться. Ну а потом, само собой — отметить! Хотелось поделиться радостью со всеми, знала, что народ уже с обеда пить начнет, ну и как бы мне было за что пару бокалов шампанского выпить.

Не успела зайти в офис, меня тут же перехватил шеф.

— Привезла?

— Да, я… — и вытащила из портфеля папку с драгоценными подписанными бумагами.

Договорить не дал, ловко выхватил у меня папочку, потянул:

— Пошли к генеральному.

Тот в этот раз не пил с народом, а как будто специально меня ждал. Хотя конечно, ждал. Я же еще из аэропорта отзвонилась.

Вид у него был немного странный, и мой энтузиазм быстро погас.

На этот раз гендиректор в глаза мне не смотрел. Говорил негромко, ровно, привычным жестом поглаживая любимую пепельницу.

— Евгения Александровна, мы очень ценим все, что вы сделали для фирмы. Дальнейшую работу над проектом продолжит Крутилина.

Остальные его слова я уже слышала как сквозь вату.

Высокий профессионализм…

Премировать…

Под наконец он выдал с натянутой улыбкой:

— И разумеется, вы заслужили внеочередной двухнедельный отпуск. За счет фирмы. Еще раз благодарю вас, Евгения Александровна. А теперь можете отдыхать вместе со всеми!

После этих слов шеф, который все это время сопел рядом со мной, тут же подхватил меня под руку и потащил в коридор, нашептывая на ухо:

— Ты молодец, Михайлова, не подвела. Молодец, я в тебе не ошибся. А теперь можно и расслабиться.

Расслабиться…

Мимо прошла высокомерно-красивая Крутилина, мазнула по мне взглядом как по пустому месту, скривила губы улыбкой и нырнула в кабинет к генеральному.

А шеф все тянул меня за руку в сторону и твердил, что надо выпить. Расслабиться. Праздник.

Нервно стряхнула его руку, пусть идет мужик, расслабляется. Ушла к себе в комнату. А кругом люди. Всем уже весело. И все как-то странно на меня поглядывали. Не поймешь, то ли сочувственно, то ли…

Села за стол. Провела ладонями по столешнице, задумалась. А в душе стал медленно подниматься протест. Все на круги своя? Сиди Женька Михайлова, паши и молчи в тряпочку, пока не возникнет новый прорыв, который затыкать некем.

Надо ли оно мне? Быть спецом до востребования по месту надобности?

И что-то внутри сказало — НЕТ.

Был у меня под столом ящичек от бумаги, я в него рабочие папочки складывала. Вытряхнула все, механически переложила туда свое барахло. Потом написала заявление об уходе, и прямо к генеральному.

Так уж совпало, что секретарши на месте не оказалось, а в кабинете директора меня явно не ожидали. Генеральный курил расслабившись, галстук в сторону, лицо лоснится, довольное. Спросил нетерпеливо, явно желая поскорее отделаться:

— Вам что, Михайлова? — И привычно повозил по пепельнице пальцем.

Ирина Крутилина сидела напротив, закинув ногу на ногу, в руке сигаретка. Глянула на меня с насмешливой улыбочкой. И с жалостью.

Собственно, я собиралась тихо уволиться. Но эта вот улыбочка… И жалость.